Вселенная Риддика

Отступившие ртарцы быстро перемещались вдоль стен, готовясь к следующей атаке.

— Если бы Птенец был здесь, — слова кусками отрывались от губ, — то уже б давно услышал эти вопли…

— Смотри…

Под самым потолком начали медленно проявляться огромные чешуйчатые крылья.

— Шеркан… — и дропп без чувств свалился на пол.

Птенец упал сверху, накрывая массой плотного воздуха и сбивая в кучу всех оставшихся в блоке ртарцев. Он безжалостно поливал их ярко-белой плазмой, не пропуская ни одного, не оставляя даже пятен, испаряя их без остатка.

Риддик упал на колени, закрыл глаза и, устало улыбаясь, с наслаждением слушал грозный клич Птенца боевого Гнезда Артэ-Ма.

Платформа остановилась, и Эрихорн спустился в основной переход космопорта. Платформа мягко ушла в сторону и растворилась в голубом потоке, ожидая следующего вызова.

И тут он услышал клекот.

Боевой клекот Птицы.

Эрихорн споткнулся и широко раскрыл глаза. Испуг пришел неожиданно, поднялся изнутри, жаром окатил спину, ладони и лоб, и одновременно двумя ледяными клешнями впился в мозг.

Он не слышал этих звуков много лет. Сколько лет? Сотни, тысячи?

Неужели эти глупцы притащили сюда еще и Птицу?

Оболочка Эрихорна пошла рябью и затрепыхалась в неустойчивом состоянии, на грани двух структур. Потом он взял себя в руки, перешел в состояние воздушной Стихии и плавно поплыл вперед по переходу.

Навстречу текла смерть. Черным маслянистым потоком. Медленно и неторопливо.

Эрихорн плыл над черным полом, а в его ушах стоял мстительный клекот Птицы.

Шлюз был полуоткрыт, автоматика шипела, а желтый матовый шар входа мягко мерцал в промежуточном режиме. Эрихорн заглянул внутрь.

Птенец, съежившись, прилип к дымящемуся полу, раскрыв крылья и опустив их кончики вниз.

— Холодно. Как холодно… — Птенца трясло.

— Шеркан… — прошептал Риддик. Он дотронулся до поверхности корабля и почувствовал, как из его рук, прямо из середины ладоней начало литься тепло. И этим теплом хотелось бесконечно делиться с Шерканом. — Дружище…

Эрихорн смотрел как человек, из которого просто била обжигающая всё вокруг энергия, успокаивающе гладил дрожащего Птенца.

— Откуда в тебе столько нежности и любви? — спросил Эрихорн у Риддика. — Ведь ты сам никогда не знал их и не видел.

Риддик замер. В тишине громко стучали четыре сердца.

— Наверное, я очень долго изучал обратную сторону этих чувств. И понял, что есть такие же сильные чувства. Только другие, — ответил Риддик, оборачиваясь.

Возле входа в блок стоял старый ртарец.

— У него больше нет энергии, — сказал ртарец. — Если он ее не получит, то скоро умрет.

Эрихорн неспешно подлетел к черной глянцевой поверхности и поочередно включил на ней все пульты управления. Подслеповато поискав что-то, ртарец включил энергетические столбы, которые белыми колоннами в шахматном порядке распределились по всему карантинному блоку.

— Птенец в состоянии определить нужный ему поток энергии. Это не зарядит его, но позволит выжить, — ртарец опустился на пол и устало оперся локтем на сверкающую разноцветными огнями поверхность.

Риддик жестом приказал Шеркану проверить.

Шеркан молча и нехотя вполз в один из белых столбов, и притих там, потихоньку согреваясь и расправляя крылья, время от времени шипя в сторону ртарца.

Вдруг Эрихорн на миг замер и осмотрелся вокруг, прислушиваясь. Его очертания стали прозрачными, а потом он вытащил дроппа откуда-то прямо из пустоты.

— Видимость или невидимость. Это грани для молодых. Вам надо еще учиться и учиться, — произнес Эрихорн, держа дроппа за руку и пристально глядя ему в глаза. — Невидимое становится видимым, когда чувствуешь только струящиеся излучения.

Шеркан зашевелился и опустил трап. Риддик приказал Джен Хое подняться на борт.

— Мы называем вас чвиксами, но вы давно стали расой Людей, — сказал Эрихорн, пытливо всматриваясь в Риддика.

Риддик поднялся по трапу, задержался на входе…

И вернулся.

Он долго стоял и смотрел в глаза ртарцу, ожидая, что тот скажет хоть что-нибудь. Попытается объяснить или оправдать поступки своей расы.

Ведь старый ртарец был другим, чем те, чье черное масло вытекало из блока. Он был спокоен и мудр. Риддик знал, что спокойствие и мудрость приходят с годами. С большим жизненным опытом, с оставленными позади победами и поражениями, с болью, потерями и радостями. С осознанием собственных ошибок, и четким видением ошибок других.

Риддик видел это все в глазах ртарца. Как и видел, его старую оболочку, которую надо было сменить давным-давно, истончившуюся настолько, что было не понятно, в каком из состояний ртарец находится. Видел его уже непослушные руки, скрюченные пальцы, дряблую шею, немощные ноги.

— Предсказаний больше нет, — объясняя всё, тихо произнес Эрихорн. — Я открою сгусток.

Риддик кивнул — он не знал, как сказать ртарцу спасибо.

Глядя, как корабль плавно взлетает вверх, Эрихорн гордо вскинул голову и сказал:

— Лети, Человек.

И заплакал.