Вселенная Олеся Бердника

Деда отпустили и уже не трогали. Зато тронули дочку Марию. Она работала в Киеве на железной дороге. Кто-то написал в ЧК донос, что она не кто иной, как знаменитая Маруся — атаманша отряда, входящего в соединение Зеленого. Днем, мол, работает на железной дороге, а ночью со своими хлопцами ездит по селам и вешает коммунистов и активистов. Следователь угрожал, кричал: «Признавайся, сука!» Потом повел в подвал, изрытый следами пуль и забрызганный кровью. Поставил возле стенки… Пуля просвистела возле уха, выбив кусочек кирпича. Очнулась она от ушата холодной воды, следователь же мрачно сказал: «Ты или невиданная авантюристка, или невинный ребенок...» Через месяц ее отпустили с седой прядью в косе и желтым листком бумаги, в котором было написано: «Гражданка (имярек) обвинялась в бандитской деятельности анонимом. Органы ЧК провели внимательное дознание, которое выявило полную безосновательность клеветы. Обвинение с нее снято с полной реабилитацией». И подпись: «Феликс Дзержинский». Эта бумажка хранилась в семье отца до ареста. Соседи же не поверили. Я через пятьдесят лет слышала от соседки, когда бабушка прогоняла с нашей грядки ее кур, вопли: «Бандитка! Бандитка!» Через много десятилетий эта история вернулась ко мне «испорченным телефоном». Лет десять назад я приехала в село Вытачив в церковь, которую построил отец по проекту Тараса Шевченко. В этих местах и атаманствовал Зеленый. Возле церкви встретила старого-престарого деда, который рассказывал, что Олесь Бердник — сын атамана Зеленого, хотя отец родился через много лет после его гибели.

После освобождения бабушка Мария вернулась домой и вышла замуж за соседского сына Павла. Воспоминания деда тоже дают представление о тех грозных, братоубийственных временах. Однажды он шел из Воронькова (село под Борисполем) в Килов. Недалеко от села услышал крики, проклятия, выстрелы. Спрятавшись за деревьями, увидел страшную картину. Петлюровцы окружили группу безоружных гетманцев и заставляли их раздеться. Те падали на колени и умоляли: «Хлопцы, и мы ж, и вы — за Украину. Мы ж родная кровь! Хлопцы, что ж вы делаете?» Хлопцы же в ответ выматерились и прошили тех пулеметными очередями…

Дед позвал односельчан, убитых гетманцев похоронили в братской могиле. Он ее показывал — могила существовала до тех пор, пока по ней не проложили асфальтовую дорогу. Эта абсурдная братоубийственная война объясняет многие события на историческом поле Украины XX столетия. Что заставляло людей убивать, предавать, брата подымать руку на брата, сына писать донос на отца, мать во время голода съедать собственного ребенка? Разве можно все объяснить только злой волей Ленина или Сталина, тем, что «система заставила»?

Во время голода тридцать третьего по домам стали ходить комбедовцы, забирая все. Соседка Оксана была беременна, и когда к ней пришли, спрятала маленький узелок пшена под юбку и села на него. Участница реквизиционной группы (кстати, ее родственница) это заметила, назвала ее «контрреволюционным элементом» и выдернула узелок. Даже представитель сверху смилостивился, хотел пшено оставить, но родственница была неумолима — узелок забрала, а уже сваренную в печи кашу, разбив горшочек, втаптывала в грязь по всему подворью. Неужели ее Сталин и «москали» заставляли делать это?!

Незадолго до начала войны отец экстерном окончил школу, поступил в геологический техникум в Киеве. Но грянула война, пришлось забирать документы и возвращаться в село. Отец рассказывал о бессильной ярости, которую испытывал он и его ровесники, видя беспорядочное бегство наших войск. Как-то к ним во двор зашли несколько летчиков, один из них — молодой красивый генерал. Они сожгли свою форму и попросили гражданскую одежду, чтобы легче было пробираться к своим. А отец все его допытывал: «Почему, почему так случилось? Вернутся ли наши?» Тот ответил: «Не надо пустых слов. Жизнь покажет, почему произошла эта катастрофа. А наши вернутся, верь в это!» Через пару дней дошел слух, что летчики прорвались к своим, но их командир погиб. Эту историю я рассказывала в одном интервью и насколько я была потрясена, когда мне написал человек, поблагодаривший меня за последнюю весточку о своем отце, который оказался погибшим командиром этих летчиков, о последних часах которого ему рассказали выжившие пилоты.