Вселенная кластеров. Трилогия в одном томе

— Господи, да сколько можно! — прозвучал резкий крик. — Ну что ты уставилась на меня?!

Катилина моргнул.
Он смотрел на Лилит, прямо ей на грудь, в торчащие, розовые девичьи соски. Такие манящие когда-то.

— На свои посмотри. Отвернись, ну! Оглохла? — Лилит была явно не в себе после хорошей порции шокера.

— Извини, — только что осознавший себя Флавий Аэций Катилина отвел взгляд и действительно посмотрел «на свои». Определенно, Лилит была права — теперь для него просто не было смысла пялиться на чужие женские прелести. Ибо некуда девать собственные.

— Лилит, пожалуйста, не трогай ее, — как и прежде устало прошептала заморенная сидением Мерелин, — она же прог. Ты ведь знаешь, как молодые себя чувствуют после пробуждения…

И что?! Я должна молча терпеть? — вспыхнула Ли. — Эта сука глазеет на нас по кругу уже битый час!

Последняя фраза заставила Каталину непроизвольно сжать челюсти. И воля его, измотанная постоянным нервным напряжением последних двух суток, наконец дала сбой. Сука? Он стал медленно закипать.

Терпеть не надо, моя госпожа, — очень тихо, по отчетливо произнес бывший катафрактарий, и его новый голос впервые показался ему прежним, мужским. Он немного хрипел. — Я ведь извинился, верно?

— Моя госпожа?! — Лилит прямо взвизгнула. — Да она же психованная, вы посмотрите!!

Резко, как болванчик от пружины, экс-кавалерист вздернул голову и почувствовал, как лицо наливается кровью. Лицо — кровью, а разум — бешенством.

— Мол-чать! — медленно отрыгнул он и пронзил бездонные очи-озера синеволосой леденящим, убийственным взглядом. Таким он когда-то останавливал заносчивых щенков, мнящих себя бретерами и пытающихся задирать его на шпагах в темных переулках родного города.

Эффект оказался потрясающим — Лилит заткнулась, как от удара. Хлопнула длиннющими ресницами, открыла рот, чтобы что-то возразить, но затем, внимательно вглядевшись в зрачки сидящего напротив профессионального и множественного убийцы, словно прочитала в них что-то и быстро слепила губы. Опустив очи в иол, синеволосая красавица замолчала. Нежные плечи подавленно поникли.

Все замерли в тишине.
Посчитав на этом краткий инцидент исчерпанным, Катилина устало отвалился на стену и прикрыл лоб рукой. «Зря я так, — попенял он самому себе, — сдают нервы, сдают. Наорал на девицу — тоже мне подвиг! Впрочем, сама виновата…»
Он погрузил лицо в ладони, потер глаза, помассировал виски. Дьявол! Катилина не считал себя особым знатоком психологии, однако прекрасно осознавал, что в его положении не стоит ругаться с сокамерницами, а уж тем более их запугивать. Ему нужно собраться с мыслями, нужно больше спрашивать, а не орать. И все же привычку общаться с окружающими командным тоном изжить было нелегко.

— Хорошо, — выдавил он из себя довольно сухо, ни к кому особо не обращаясь. — Погорячились, и хватит. Я прошу прощения за этот маленький инцидент. Лилит, извини. Итак… У нас с Роксаной, как у всех новорожденных прогов, совершенно не знакомых с вашим новым чудесным миром, есть много вопросов и очень мало ответов на них. Верно, Роксана?

Рыжевласка быстро мотнула головой, то ли соглашаясь с легатом, то ли опасаясь ему перечить.

— И главный вопрос, — продолжил Катилина, — я хотел бы адресовать тебе, Мерелин, как к старшей из нашей группы. Расскажи нам о своем мире. Где мы находимся? Что нас ждет в будущем? И если возможно — расскажи поподробней.

Платиновая блондинка пожала плечами. Несмотря на «вечно испуганный» взгляд и явно менее стервозный характер, чем у синеволосой Лилит, блондинка оказалась гораздо тверже характером, и грозный голос бывшего легата ее не слишком напугал.

— Как насчет «пожалуйста»? — мрачно спросила она.

— Пожалуйста, — мирно сказал легат.

Платиновая блондинка кивнула:

— Что именно тебя интересует? Подробностей много, знать бы с чего начать.

— Да с чего угодно. Пока я поняла только одно: мы рабыни…

— Агнатки, — поправила златовласка, изящно склонив головку. — Фактически это-то же самое, но термин более верный, поскольку рабство у нас добровольное.

— Допустим, — Катилина тоже кивнул, соглашаясь. Момент «добровольности», несколько проясненный в предыдущей беседе, он решил пока опустить. — Допустим, мы — агнатки, наложницы… Мы оживлены после смерти?

— Да.