Вселенная из ничего

Как я упомянул, одно из более неприятных, но потенциально истинных значений этих картин — то, что физика на некотором фундаментальном уровне является просто наукой об окружающей среде. (Для меня это неприятно, потому что я воспитывался на идее, что цель науки состоит в том, чтобы объяснить, почему Вселенная должна быть такой, какая она есть, и как это случилось. Если вместо этого законы физики, какими мы их знаем, являются просто случайностями, скоррелированными для нашего существования, тогда фундаментальная цель была неуместна. Однако я покончу с этим моим предубеждением, если эта идея окажется правдой.) В этом случае фундаментальные силы и константы природы в этой картине не более фундаментальны, чем расстояние от Земли до Солнца. Мы живем на Земле, а не Марсе, не потому что есть что-то глубокое и фундаментальное в расстоянии Земля — Солнце, а скорее просто потому, что если бы Земля была расположена на ином расстоянии, то жизнь, какой мы ее знаем, не могла бы эволюционировать на нашей планете.

Эти антропные аргументы крайне скользкие, и, основываясь на них, почти невозможно сделать конкретные предсказания, если не знать точно распределение вероятности фундаментальных констант и сил среди всех возможных различных вселенных, а именно, какие могут изменяться, а какие нет, и какие возможные значения и формы они могут принимать, а также, насколько «типичны» мы в нашей вселенной. Если мы не «типичные» формы жизни, то антропный отбор, если он вообще происходит, возможно, основан на иных факторах, чем те, которые мы ему приписываем.

Тем не менее, мультивселенная, либо в форме пейзажа вселенных, существующих во множестве дополнительных измерений, либо в форме возможно бесконечно воспроизводящегося набора вселенных в трехмерном пространстве, как в случае вечной инфляции, изменяет игровое поле, когда мы думаем о создании нашей собственной вселенной и условиях, которые могут потребоваться для того, чтобы это произошло.

Если на то пошло, вопрос, какие необходимые законы природы позволили нашей вселенной формироваться и развиваться, теперь становится менее значимым. Если сами законы природы стохастические и хаотические, то не существует определенной «причины» для нашей вселенной. Если руководствоваться общим принципом: все, что не запрещено, то разрешено, то нам гарантировано, что некая вселенная возникнет с законами, которые мы обнаружили. Никакой механизм и никакой существо не требует, чтобы законы природы были такими, какие они есть. Они могут быть практически любыми. Так как у нас в настоящее время нет фундаментальной теории, которая детально объясняла бы характер ландшафта мультивселенной, мы не можем ничего сказать. (Хотя, ради справедливости, следует отметить, что чтобы добиться каких-либо научных успехов при расчете возможностей, мы обычно предполагаем, что определенные свойства, вроде квантовой механики, распространяются на все варианты. Я понятия не имею, может ли эта идея обойтись без этого, или, по крайней мере, я не знаю ни одной продуктивной работы в этом направлении.)

На самом деле, возможно, нет никакой фундаментальной теории вообще. Хотя я стал физиком, поскольку надеялся, что такая теория есть, и соответственно надеялся, что мог бы однажды поспособствовать ее обнаружению, эта надежда может быть несбыточной, как я уже посетовал. Я нахожу утешение в заявлении Ричарда Фейнмана, которое я кратко изложил прежде, но хочу представить его здесь целиком:

Меня спрашивают: «Вы ищете окончательные законы физики?» Нет, не ищу. Я просто стараюсь узнать больше о мире, и если окажется, что существует простой конечной закон, который объясняет все, так тому и быть. Его было бы очень приятно обнаружить. Если мир окажется похожим на лук с миллионами слоев, и мы просто устанем смотреть на слои, значит быть по сему… Я интересуюсь наукой, чтобы просто больше узнать о мире, и чем больше я узнаю, тем лучше. Мне нравится узнавать.

Можно использовать этот аргумент дальше и в другом направлении, что также имеет значения для рассуждений, лежащих в основе этой книги. В мультивселенной любого из типов, которые мы обсуждали, может быть бесконечное число областей, потенциально бесконечно больших или бесконечно малых, в которых есть просто «ничто», и могут быть области, где есть «что-то». В этом случае, ответ на вопрос, почему существует что-то, а не ничто, становится почти банальным: есть что-то просто потому, что если бы не было ничего, то нас бы здесь не было!