Всего одна ночь...

К счастью, адских сводных не было рядом, когда я нашла своего отца, одетого в его по обыкновению черный костюм, и Светлану, стоящую рядом с фонтаном, разговаривая с другой парой, которую я узнала; родители Федора. Света была единственной, кто выделялся среди всех четверых, будучи самой красивой.

Подойдя, я изобразила на лице фальшивую улыбку и сказала: - Привет.

Все четверо повернулись, чтобы посмотреть на меня, и мой отец кивнул мне в ответ. Затем я вежливо поздоровалась с родителями Федора, обменялась несколькими словами со всеми присутствующими и, извинившись, ушла в уборную.

В дамской комнате было полно женщин, и все они восхищались красотой Эммы и Федора. Как только одна из кабинок опустела, я вошла в ее, закрыла за собой дверь и глубоко вздохнула с облегчением.

Наконец-то хоть немного тишины.

Большие толпы... В прошлом у меня не было этой проблемы, но не сейчас. Я не чувствовала удушья или чего-то еще, я просто чувствовала себя некомфортно. И это меня раздражало.

Как только я почувствовала себя лучше, я встала, вышла из кабинки и сразу же вернулась к толпе. В поисках другого официанта я осушила еще два бокала шампанского, а потом, чувствуя легкое головокружение, задумалась, когда же мне нужно играть на пианино. Эмма ничего не сказала, и я почти надеялась, что она совсем забыла об этом.

Однако буквально через несколько минут, моя сестра поймала меня и схватила за плечо.

- Пианино вон там, - сказала она, указывая в дальний конец двора, около кустов, где стоял белый рояль на сцене, подходящей только для его размера, - через десять минут ты сможешь подняться туда и сыграть. - Хорошо?

- Хорошо, - сказала я невнятно, но Эмма не обратила на это внимания, а развернулась и пошла искать своего жениха. Честно говоря, мне все равно, что я буду играть пьяной. Это была ее помолвка, а не моя.

Я стояла, прислонившись к какому-то столу, ожидая, когда Эмма и Федор объявят о моем выходе на сцену, когда я заметила Розу справа от меня. Она накручивала волосы на палец, прикусывая нижнюю губу, и смотрела на кого-то, кого скрывала толпа. Она была одета в обтягивающее платье, которое практически ничего не скрывало, и казалось, что она почти приклеила себя к телу своего партнера. Но этот партнер не казался очень отзывчивым, что было удивительно. То, как она выглядела, черт возьми, даже я бы не устояла. Даже при том, что она была ужасным человеком.

Недалеко от кокетливой сестры я увидела Романа, одетого в строгий смокинг, разговаривающего с какими-то мужчинами в похожей одежде. Рома был высокомерным ублюдком, и вы могли бы сразу это понять, просто наблюдая за ним издали: самоуверенная улыбка, самоуверенный блеск в его зеленовато-голубых глазах, то, как его мягкие волосы были уложены, чтобы соответствовать Джастину Биберу или что-то в этом роде, и то, как он держал себя с высоко поднятой головой и выпяченной грудью. Конечно, у него было высокое, худое тело, которое было прекрасным и все такое, но чувак не был таким горячим. Или, может быть, я просто не могла смотреть на него так, потому что.... - Фу - вырвалось у меня в слух.

- Пожалуйста, уделите нам свое внимание!- Голос Федора в динамиках заставил меня подпрыгнуть, а затем замереть. Я медленно повернула голову и увидела, что он и Эмма стоят рядом у рояля, а луч прожектора падает прямо на бедный инструмент.

Как только все внимание было приковано к ним, Федор передал микрофон Эмме, которая затем сказала:

- Я хотела бы поблагодарить вас всех за то, что пришли сегодня вечером, чтобы отпраздновать с нами помолвку. Мне очень повезло, что у меня есть Федор, - она со слезами на глазах улыбнулась своему жениху, - и, конечно, ему очень повезло, что у него есть я.

Все засмеялись. Я начала жалеть, что вообще сюда приехала.

- А теперь я хотела бы пригласить мою сестру Анастасию, чтобы она пришла и сыграла для нас, - сказала она, глядя прямо на меня все еще сияющими глазами, и все вежливо захлопали. Оцепенев, я пошла вперед, мои ноги немного дрожали.

Эмма и Федор освободили сцену, предоставив мне ее на четыре минуты. И я только сейчас поняла, что понятия не имею, что мне играть. Я даже не думала об этом.

Придвинувшись к пианино, я приказала себе не паниковать. Я вполне могу это сделать. Легко. Я делала это тысячи и тысячи раз до этого. Мне просто нужно было выбрать одну из моих медленных, мелодичных композиций.

Но когда я подняла руки и положила пальцы на клавиши, я поняла, что этого не произойдет. Я не могу играть свои ноты, только не для этих людей... Паника... Гнев... Все смешалось внутри меня.

И вдруг я заиграла.... Рахманинова. Я никогда раньше не играла Рахманинова.

Я понятия не имела, что делаю, когда скользила пальцами вверх и вниз по пианино, создавая звуки, диссонирующие и резонирующие, а также показывая один большой беспорядок нот. Я чувствовал себя как ребенок, который впервые хлопает по клавишам, и это было весело. Я бы безумно расхохотался, если бы не была так сосредоточена на том, что импровизировала в данный момент.