Всего один поцелуй

– Хватит на меня пялиться.

– Почему? – прошептал я в ответ. – Ты злишься из-за этого?

– Злюсь? Я? Нет. Я в восторге, что ты попросил для меня место у двух надушенных телок.

– Надушенных телок? – сбитый с толку, эхом повторил я.

– Да! Здесь воняет Hello Kitty Pink. В вольере дикого зверя в зоопарке и то лучше пахнет.

– Тут нет такого запаха.

– Ах, так? Может, поспорим?

– Никогда. Скажи, Айви, ты рев…

– Барышня с розовыми волосами и молодой человек с заклепками на лице! Вы хотите, чтобы мы приняли участие в вашем, безусловно, чрезвычайно интересном разговоре?

Не знаю, кто больше съежился – Айви, я или остальные слушатели. Айви в панике смотрела на профессоршу, которая обращалась к ней через всю аудиторию, а я кусал губы. Вот дерьмо!

– Чт… пожалуйста? – Голос Айви превратился в высокий писк, а она сама походила на олененка Бэмби в свете фар.

Миссис Гарсиа раздраженно вздохнула и, вышагивая, как аист, выдвинулась вперед.

– Так как мы уже выяснили, что я не желаю, чтобы мне мешали вести лекцию, а вас я нахожу умной девушкой, то мне хотелось бы знать, почему вы считаете необходимым мешать моим занятиям. Либо вы обсуждаете существенные причины позднего развития американской литературы в XIX веке, либо речь идет о какой-то чрезвычайно ситуации. В обоих случаях меня очень интересует причина вашего шушуканья.

– Я… э… я…

Айви беспокойно перелистывала свой блокнот в поисках записи, которою можно было бы предложить в качестве темы для обсуждения. Но ее каракули оказались такими неразборчивыми, что максимум она смогла бы прочитать вслух место, время и дату. Тянулись мучительные секунды, и Айви бледнела все больше и больше.

– Да? Говорите громче, милочка. Полагаю, мы все хотим знать, какими премудростями вы желаете с нами поделиться.

– Я… я…

– Мы только что говорили об отделении США от европейской классической литературы. И почему американская литература так поздно ушла от европейских идеалов. Этот новый виток развития произошел благодаря таким авторам, как Марк Твен, которые считали необходимым подчеркивать свой американизм. Но не означает ли это также, что американская литература возникла лишь потому, что эти писатели хотели подчеркнуть свою национальную гордость и отличаться от Европы?

В аудитории повисла гробовая тишина. Все уставились на меня, и я пожалел… нет, на самом деле не пожалел, что помог Айви. В конце концов, это моя работа.

Миссис Гарсиа прищурилась.

– Я понимаю, мистер?..

– Маккейн. Райан Маккейн.

– Прекрасно, мистер Маккейн. Американские писатели не стремились отмежеваться от Европы. Скорее они хотели быть на равных с Европой. У них это получилось прежде всего благодаря тому, что они отказывались от классических идеалов, а вместо них выражали себя через самобытность своей еще молодой, но гордой нации. Стремление, из которого вышли великие американские новеллы, – проинформировала она меня суровым голосом.

– То есть этих авторов можно назвать мятежниками? – не отставал я.

– Если вам так угодно, мистер Маккейн. Однако отделение США от континента в то время также отражало политические настроения.

– То есть великая американская новелла – это своего рода пропаганда?

Миссис Гарсиа склонила голову и сказала:

– У вас своеобразные взгляды, мистер Маккейн. Чтобы в этом разобраться, нам, наверное, придется дискутировать не меньше часа. Но поскольку вас, кажется, очень интересует данная тема, можете сдать мне работу по ней в конце следующей недели.

– Что? – Я в ужасе уставился на нее, но миссис Гарсиа уже демонстрировала аудитории следующий слайд.

Я со стоном откинулся на спинку стула. Ну что за дерьмо? И как мне теперь убедить эту профессоршу, что я не студент, а так, просто разинул рот?

Когда прозвенел звонок, я оказался не единственным, кто вздохнул с облегчением. Казалось, все студенты валились с ног. Только Айви бросала на меня косые взгляды, пока собирала свою сумку.

– Что ты на меня так смотришь? У меня что-то на лице написано? – раздраженно поинтересовался я, потом со стоном поднялся и потянулся. От этих неудобных стульев у меня все кости ломило.

Айви приподняла одну бровь, потом перекинула сумку через плечо.

– Не на лице, а на голове. Или в мозгах. Откуда ты все это знаешь? – спросила она с любопытством. – Я имею в виду, что половину из того, что ты сказал, я даже не поняла.

Вместо ответа я пожал плечами.

– Говори, – потребовала она, пока я прокладывал нам путь сквозь толпу. Это оказалось весьма непростым делом, и я снова и снова окидывал аудиторию оценивающим взглядом.

– Прежде чем решить стать телохранителем, я отучился семестр, так что все это для меня не в новинку, – пояснил я, проталкиваясь мимо каких-то парней.

Айви оказалась рядом со мной.

– Так ты учился в университете? – с любопытством спросила она.

– Да.

– А почему бросил?

Ох. Такого взгляда я еще не видел. Она буравила меня своими голубыми глазами, будто пыталась проанализировать во мне каждую мельчайшую деталь. Подчеркнуто равнодушно я пожал плечами.

– Больше не захотел.

– Больше не захотел? – недоверчиво переспросила она.

– Ну, я же тебе сказал.