Всего один неверный шаг

— Давай я сейчас тебе кое-что скажу, — ждал Наварский, пока фахитос немного остынет, — а ты просто заткнёшься и меня послушаешь. — Мы со Светой скорее друзья, чем что-либо другое. Не любовники, не влюблённые, не в отношениях. Они с моей дочерью сейчас общаются больше, чем со мной. Не потому, что я такой праведный, или она недоступная, просто нам с ней этого не надо. Понимаешь? Нам с ней. Но это не значит, что не надо ей.

— Но она же… — напрягся Соколов.

— Что? — поковыряв вилкой Соколовское варево, поднял на друга глаза Наварский.

— Я подумал… подумал, что она не может, потому что её папаша…

— Да, её изнасиловали, но не отец. Какой-то урод, который сейчас сидит пожизненно. И она всё может. У неё даже был муж, она была беременна, но… — Наварский посмотрел на кусочек курицы, наколотый на вилку, засунул в рот, начал жевать.

И продолжить не смог.

Закашлялся. Схватился за горло.

— Твою мать! — прохрипел он. — Сколько чили ты сюда положил?

Он попробовал залить этот пожар пивом, но стало только хуже.

— Молоко, — постучал он себя по груди. — Есть что-нибудь молочное?

— Кефир, — подскочил Сокол. — Есть кефир.

Хлопнул дверцей холодильника и вручил Наварскому бутылку.

Глава 52

Тот сделал два больших глотка, посмотрел на этикетку.

— Это же йогурт.

— Ну йогурт, какая хуй разница. Легче?

— Намного, — выдохнул Игорь. Вытер пот. Отставил тарелку.

Сокол сел на своё место.

— На чём мы там остановились? — глотнул Наварский ещё спасительного йогурта.

— На том, что у Светы был муж, — напомнил Сокол.

— Нет, не на этом, — помахал на себя Наварский салфеткой. — На том, что ни хрена ты, Ден, не понял. Она для твоего же блага тебя отшила. Для твоего, не для своего. Её через полгода не станет, она не могла так с тобой поступить.

— А с тобой? — ковырнул он свой фахитас и отправил в рот. — С тобой могла?

— Со мной совсем другая история, Ден. У меня семья, дети, мне есть за что держаться, я крепко заякорён, меня и захочешь, не раскачаешь, не вырвешь с корнями из земли. А ты перекати поле. Это тебя страшно приручать, страшно обнадёжить, страшно сломать. Она же не дура, она всё прекрасно поняла, насколько тебе интересна. Как поняла и про меня. Но человеку нужен человек. Каким бы сильным он ни был, это очень страшно — умирать в одиночестве, — смотрел он на Сокола, а тот ел и не морщился.

— Да не так уж и плохо, — покрутил на вилке кусочек сладкого перца и отправил в рот, — я уж думал и правда, труба, а нет. Ну, островато, конечно, но не так, чтобы прям совсем.

Наварский покачал головой.

— Думаешь, у нас бы сложилось? — сказал Сокол, глядя в тарелку. — Если бы я не сдался?

— Всё, что я хотел тебе сказать, я сказал, — ответил Наварский и достал телефон. — Прости, я должен ответить. Это, походу, он.

— Кто? — настаивал Сокол.

— Человек, который может Свете помочь.

— Ставь на громкую связь, — прошипел тот.

И Наварский поставил. Положил телефон на стол.

— Алло, Игорь Валентинович? — спросили на том конце.

— Вячеслав? Да я, здравствуйте!

— Здравствуйте! Ничего, если я перейду на видеосвязь? Мне нужно кое-что вам показать.

— Ничего, вы не против, что я не один?

— Нет, конечно, — ответил тот и отключился.

Соколов убрал тарелки и бутылки.

Наварский прислонил телефон к подоконнику, что выступал над столом на нужную высоту, и подпёр подставкой для стакана, ожидая звонка.

— В общем, этот мужик работает в Китае в каком-то исследовательском центре, подробностей Светин онколог не знает, он уже как-то с ним общался, давал ему информацию по некоторым своим пациентам, в том числе и по Свете. И по моей просьбе с ним связался. Остальное сейчас узнаем.

Сокол кивнул. Раздался звонок.

— Здравствуйте ещё раз, — улыбнулся им с экрана на удивление молодой мужчина, даже скорее парень, до тридцати точно, сильно до тридцати.

— Денис, — представил Наварский, Сокол кивнул.

— Очень приятно, — кивнул Вячеслав. — Ну, приступим. Не знаю, что вам известно обо мне, или неизвестно, вкратце расскажу.

Он рассказал, чем занимается и прямо с экрана продемонстрировал оборудование.

— Это экспериментальный аппарат, — показал он на нечто вроде томографа, то есть большую круглую камеру, куда помещают человека. — Не буду вдаваться в технические подробности, суть в том, что некоторые клетки человеческого тела имеют способность изменять свои свойства, грубо говоря, светиться под определённым воздействием, назовём это так. И мы работаем над тем, чтобы заставить «светиться» клетки, поражённые раком. Не в прямом смысле слова — излучать свет, а становиться видимыми на приборе, который мы создали. Если клетка «светится», мы её видим и, соответственно, можно с ней что-то сделать.

— Сделать, то есть удалить? — спросил Соколов.

— Скорее, разрушить, — кивнул Вячеслав. — То есть точечным, прицельным воздействием повредить и уничтожить.

— Звучит очень оптимистично, — сказал Наварский.