Всего один день

Остановившись посредине тесного помещения, Никита по-хозяйски оглядел заведение. Время раннее, и посетителей пока что здесь нет. Они "подтянутся" немного позже, к вечеру. Но только все равно, обслуга спать не должна! Не за то он им деньги платит.

Как бы услышав мысли грозного шефа, из глубины темной подсобки мышкой метнулась официантка Лера:

– Здравствуйте, Никита Иванович! – еще одна маленькая капелька елея на сердце Рокки. К нему еще никогда и никто не обращался по имени и отчеству. Ну, разве что следователь РУБОПа. Но об этом хозяин старался лишний раз не вспоминать.

– Здорово... – небрежно отозвался Никита, не глядя на служащую. – Тая где?

– Сейчас позову! – девчонка развернулась в ту сторону, откуда только что прибежала сама, и громко закричала:

– Тая! Таисия! Иди сюда! Никита Иванович приехал!

– Иду! – послышался приглушенный расстоянием голос. А Лера, развернувшись к хозяину, спросила:

– Что-то, Никита Иванович, неважно выглядите... Случилось что?

– Ничего... – все с той же небрежностью отвечал Никита. – Поцапался по дороге с одним козлом.

Этого "ботаника" на проржавленном "Москвиче" он даже и не бил. Ну, почти не бил. Дал раз в ухо пудовым кулаком, тот сразу глазенки закатил и осел на землю. Слабосильный, блин...

Чтобы получить моральное удовлетворение за причиненный необдуманным жестом вред и, как говорят в судах, "нравственные страдания", Никите пришлось расколотить все стекла старой колымаги битой. Прямо посредине проезжей части.

Это видели все проезжающие мимо. Но никто из них даже и не подумал вступиться за "ботаника" или хотя бы просто вызвать милицию. Наказывает человек лоха – значит, за дело.

Закончив "акцию возмездия", Никита, не обращая внимания на поверженного им "ботаника", развернулся и с чувством выполненного долга вернулся в свою машину, после чего спокойно продолжил дорогу.

– Доброе утро, Никита Иванович! – из подсобки вышла... Нет, не вышла, а лебедем выплыла бармен Тая – смуглая красавица лет двадцати пяти. Увидев ее, Никита почувствовал, что у него, как и всегда при виде собственной служащей, пересыхает во рту.

– Кхм!.. – прежде чем ответить на приветствие, хозяин откашлялся. – Здравствуй, Тая.

Таисия молчала. Только, глядя на хозяина, улыбалась загадочной улыбкой Джоконды.

Впрочем, кто она такая, эта самая Джоконда, Никита и не знал никогда. А слово это слышал где-то. Понравилось... Что-то в нем было такое... Таинственное... Загадочное... Манящее... И невыразимо прекрасное.

А если быть проще, то он считал, что ему и здесь повезло – такая девка рядом! Судьба явно благоволила к бывшему бандиту. В том, что рано или поздно – лучше, конечно, рано, – он уложит Таю в собственную постель, Рокки не сомневался. Не посмеет она отказать ему. Хозяину...

Веселья не получалось. Нет, новые знакомые Яшку вполне устраивали! И Валюха оказалась бабой веселой и бедовой, но с "понятиями". И муж ее, Колька, тоже ничего. Свой вроде бы парень – две "ходки". Кража и разбой. Последний срок действительно в Норильске "мотал". В авторитетах, конечно, не ходил. Но весь срок – в "отрицалове". Впрочем, Нине в таком деле, как выбор друзей, можно было доверять. Со всякой чмуротой, "чушками" или "петухами" она бы никогда не связалась. Определила бы махом – поговорила, "прокачала" и "развела" бы на "базаре".

Короче, компания – все свои. Но в то же время Яшка четко чувствовал, что его и новых знакомых разделяет какая-то невидимая, но почти что непреодолимая стена. Сначала он не мог понять, в чем же тут дело. Но, погуляв немного по городу в компании, кажется, начал "догонять".

Все дело в том, что Яшка и его новые знакомые все еще оставались по разные стороны забора с колючей проволокой поверху и вышками по углам периметра.

И если эта пара уже адаптировалась на воле, стала в этой жизни своей, то сам Воробей все еще не мог избавиться от чувства, что вот сейчас вся эта лафа закончится и он вернется в свой барак, "чифирнет", может, и "косячок" пару раз "пыхнет". И потом – отбой, тревожный, неспокойный сон с мучительно сладкими видениями "про волю"...

А если брать по большому счету, то он просто не видел того места, которое мог бы занять в этой новой жизни, оказавшейся для него совершенно незнакомой. Реальность, с которой ему пришлось столкнуться, разительно отличалась от этих сладких грез.

Они ходили по улицам, пили пиво и дешевое вино под разноцветными тентами, грызли "кириешки" и "компашки", радовались солнышку и погожему теплому дню. И Яшка все больше и больше мрачнел.

Люди здесь не жили. Точнее, они вели себя не так, как должны были бы вести себя "люди" в привычном Воробью мире.

Бросались походя такими словами, за которые там, за "колючкой", не прожили бы и дня. Совершенно не уважали ни друг друга, ни власти, ни даже собственной матери, к месту и не к месту поминая ее в комбинации с совсем уже непотребными словами.

Эти незнакомые Яшке люди были нахраписты, злы и агрессивны, готовы изорвать друг друга в клочья за копейку.