Всего лишь поцелуй

— Люк, пожалуйста, не делай этого… — гнев Джесс померк, и она протянула к Люку руку, но он отшатнулся от ее прикосновения. Ушел, ускользнул. Она потеряла его… — Зачем ты намеренно искажаешь смысл моих поступков? — в отчаянии бросила Джесс. — Когда-то я пыталась предостеречь тебя насчет Сен-Сильва, и ты чуть не порвал меня в клочья. Я думала, тебе нужно знать, что твоя мама любила тебя, обожала тебя, но теперь я оказалась назойливой и бесцеремонной стервой. — Джесс расправила плечи и взглянула Люку в глаза. — А самое «приятное», так сказать, «бонус»? Ты спал со мной, потому что я оказалась под рукой? Прекрасно, Люк. — Джесс устало провела ладонями по лицу. — Я думала, ты тот самый, Люк.

— Тот самый?

— Человек, с которым я хотела провести остаток жизни. Это лишь доказывает, какой бесконечно глупой я иногда бываю. — Голос Джесс сорвался. — Но знаешь что? Я заслуживаю большего и определенно лучшего. Можно было найти и более гуманный способ отделаться от меня.

Вытащив из заднего кармана ключи от машины, Джесс повертела их в руках.

— Попроси, пожалуйста, Энджел собрать мои вещи. Я заплачу ей за это. Я пришлю кого-нибудь из курьерской службы, чтобы забрать их. Не могу больше ни секунды здесь оставаться. Считай меня историей, Люк.

Уже в дверях Джесс показалось, что она слышала, как Люк произнес ее имя — тихо, с болью в голосе. Но, обернувшись, она увидела, что он по-прежнему сидит на краю кровати, потупив взор.

На часах было два сорок ночи, а Люк все не спал. Вместо этого он лежал на кожаном диване перед плоским экраном, просматривая последний ролик для Сен-Сильва… Люк уже забыл, сколько раз смотрел эту рекламу. Он наблюдал, как Джесс бросается в его объятия, и каждый раз его сердце сжималось.

За окном, как и всю прошлую неделю, барабанил дождь. Люк провел весь день, обкладывая мешками с песком берег ручья. Еще немного дождя — и ручей мог выйти из берегов, затопив близлежащие виноградники. Люк вспомнил, как дедушка рассказывал о подобной ситуации, случившейся в 1958 году.

У Люка неплохо получалось учиться на чужих ошибках. А с собственными ошибками дело обстояло куда труднее.

Ночью, так и не сумев заснуть, он снова открыл конверт и прочитал документы. Согласно кратким пометкам, сделанным Джесс, его тетя умерла вскоре после смерти его отца, но ее дочь, которая теперь жила в коттедже, знала о Кейтлин.

Суть прочитанного сводилась к следующему: мама его не бросала. По словам кузины, Кейтлин оставила его в Сен-Сильве на пару дней, чтобы уладить дела с переездом и снять дом недалеко от сестры. Мать уже перевезла большую часть игрушек и одежды Люка, и его отец прекрасно об этом знал.

Оказывается, Люк был случайным, незапланированным ребенком — серьезной, но все-таки очень желанной ошибкой матери, из-за которой ей и пришлось выйти замуж за его отца. Их отношения всегда были бурными. Интрижки отца, его неспособность делить время, деньги и Сен-Сильв и подтолкнули мать к решению расстаться.

Кейтлин как раз ехала забирать Люка, когда попала в ту аварию. После этого отец категорически запретил ее сестре общаться с племянником. Каждый год тетя присылала письма и подарки к его дню рождения. К тому моменту, как Люк окончил школу, здоровье тети пошатнулось, и она решила положиться на судьбу: если Люк захочет ее разыскать, так тому и быть.

Он, должно быть, и захотел бы разыскать ее… если бы знал о ней. Естественно, он никогда не видел ее писем и подарков. Это было так типично для отца… Джед не нуждался в Кейтлин, но ее решение об отъезде из Сен-Сильва должно было исходить от него, а не от нее. И у отца осталось живое напоминание о том, что она уехала без разрешения: Люк, собственной персоной.

Теперь-то он осознал истинный смысл поступка Джесс. Она знала, что глубоко в его сердце таится нагноившаяся рана. И вскрыла эту рану, разыскав его кузину, начав процесс исцеления. Джесс знала: Люк вряд ли решится на это сам, без толчка с ее стороны.

Эти бумаги дарили ему свободу от переживаний, осознание того, что он был желанным — любимым. Если бы он уехал с матерью, лишился бы всех материальных благ… но был бы по-настоящему счастливым. И не испытывал бы теперь панического страха перед отношениями.

«Спасибо, папочка».

Читая бумаги, Люк в полной мере осознал, что до беспамятства полюбил Джесс. И понял, что действительно был «трусливой мокрой курицей»: боялся любить Джесс, потому что мог ее потерять, приходил в ужас при мысли о том, как это будет больно. И знаете что? Он и правда ее потерял. Она ушла.

Ему так не хватало Джесс… Она была его второй половинкой, Люк мог представить ее носящей под сердцем его ребенка. Она была бы превосходной матерью — цементом, скрепляющим семью. С Джесс он чувствовал бы себя безмятежно, уверенно. С ним никогда не случилось бы ничего плохого, если бы утром, просыпаясь, он первым делом видел ее улыбку.

Он наконец-то понял, что такое любовь… это Джесс.

Просто Джесс.

Они были созданы друг для друга, им суждено было быть вместе. Оставалось лишь найти способ это устроить.