Всего лишь пепел

Всё-таки это была книжица синего цвета, размером примерно десять на пятнадцать сантиметров. На обложке – герб Российской Империи – двуглавый орёл. На первой странице – где указывалась цена документа, а именно пятнадцать копеек – значилось, что безсрочная паспортная книжка выдана Псковским управлением полиции 4 апреля 1902 г. за № 290. На второй странице Василий Петрович, чувствуя, как шевелятся на его голове волосы, прочитал: «Владелец книжки: Анна Васильевна Маркова; звание: мещанка города Пскова; время рождения: 17 сентября 1866 года» На остальных тридцати страницах книжки располагались дополнительные сведения о владельце, извлечения из положения о видах на жительство, места для отметки в уплате сборов за полугодия и для прописки полицией. Документ производил впечатление подлинного. Василий Петрович чувствовал это нюхом потомственной ищейки, проросшей в «органах» ещё отцовскими корнями. Испытывая в себе некоторое шатание, он собрал волю в кулак и громко, скорее даже чересчур громко, спросил:

– Это чьё? Из какого музея? – на последнем слове он сорвался на фальцет. Что б скрыть смущение, топнул ногой. – Ну-ка признаваться!

– Баба Нюша, ты ему покажи другой паспорт! – опять по-юношески живо воскликнула Анфиса Сергеевна

– Ась? Чево? Хруща что ли? – донеслось из-за шторки.

Голос, конечно, был не молодой, но на сто тридцать лет явно не тянул, что Василий Петрович и отметил с удовлетворением.

Хворостинка опять выпросталась наружу, уже с другим паспортом, темно-зелёного цвета с чёрным советским гербом на обложке. Василий Петрович взял его в руки, с нетерпением открыл… и увидел те же имя-фамилию-отчество, но уже над тусклой чёрно-белой фотографией, с которой смотрела на него изрядно похожая на Анфису Сергеевну старушка. В пятой графе значилось, что она иждивенка, а в шестой – невоеннообязанная. Во второй графе – «время и место рождения» – стояла почти что соответствующая первому документу дата: 17 сентября одна тысяча восемьсот… следующая цифра была размыта и поэтому походила на восьмерку или на девятку, зато последняя читалась четко – шесть.

– Тут у вас с датой нестыковочка, – указал пальцем Василий Петрович. – А фотография на вас похожа.

– Вот-вот! – радостно закивала Анфиса Сергеевна, – бабуля всё же, родимая кровь.

Василий Петрович почувствовал, что его губы тоже собираются растянуться в улыбке. Чтобы не допустить конфуза, он строго на себя прикрикнул:

– Ну-ка прекратить!

Сержанты вздрогнули и вытянулись по стойке «смирно», а Василий Петрович рыкнул теперь уж на бабку Анфису:

– Предъявите подлинный документ, российский! С печатью! – последнее он добавил неведомо зачем. Разве бывают паспорта без печати? Едва ли. Даже сержанты недоуменно переглянулись на высоте своего роста. Однако оказалось, что иногда с документами происходят самые неожиданные вещи…

– А зачем вам, начальник, ещё один пачпорт, – спросила разом поскучневшая Анфиса Сергеевна, но уколовшись об острый взгляд милицейского чина, покорно побрела к старому комоду. Она шуршала там несколько минут, и наконец, с явной неохотой подала Василию Петровичу привычную ему до оскомины бордовую книжицу.

– Так-с – протянул тот, раскрывая документ и рассматривая на фотографии опять же похожую на Анфису Сергеевну бабульку, – так-с, – повторил он и осёкся: в графе «дата рождения» было пустое место.

Проследив его взгляд, Анфиса Сергеевна виновато поёжилась:

– Пачпортистка, будь она неладна, не решилась поставить верную дату. Всё твердила, что, дескать, не может такого быть, что надо, дескать, разобраться. Вот и разбиралась, пока Бог её не прибрал.

– Это как понимать? – вздёрнул подбородок Василий Петрович.

– Ну, померла, значит, – вздохнула Анфиса Сергеевна, – да уж и немолодой чай была.

– Немолодой? – едва не рассмеялся Василий Петрович, вспомнив старорежимный паспорт старухи.

Он решил, было, изъять документы и доставить подозрительных бабусь в местный райотдел для проверки, но подумав немного, плюнул и махнул рукой: вот уж действительно кто не молоды, так это они…

Напоследок всё же спросил, указав взглядом на шторку с озорными петухами:

– За что сидела?

– Политическая! – с чувством глубокого достоинства ответила Анфиса Сергеевна.

Нет, с «дураками» в этой деревеньке оказалось всё в порядке. «Глупы и безвредны», – подвёл для себя черту Василий Петрович. Теперь можно было приступать к строительству дома…

* * *

Всякому безобразию своё приличие.

Салтыков-Щедрин М. Е.