Всего 50

Он подозревал, что она не спит, но времени не оставалось ни на что. К тому же ночью Абдуль почувствовал: несмотря на драматизм личной жизни этой женщины, суть вовсе не в коловороте обстоятельств, а в том, что он – нежеланен. Неприятен ей физически. А унижаться обладателю мини-гарема совсем не хотелось. Вчера он записал ей номер своего мобильного телефона, так что если он, Абдуль, понадобится, она найдет его сама.

Он собрался и, пройдя на почтительном расстоянии от кровати, деликатно захлопнул за собой дверь.

***

Я встала и подошла к окну.

На столе лежала записка из одного слова: «Позавтракай».

Белый листок выглядел, как рецепт врача, не хватало лишь штампа. Абдуль до конца оставался профессионалом.

Я не знала, что он в последнюю минуту перед выходом решил отказаться от завтрака в мою пользу. Больше он ничего не мог для меня сделать.

А добрый доктор Абдуль, в свою очередь, не знал, что я слишком хорошо воспитана, чтобы незаконным образом приобщиться к дарам пятизвёздочной кухни. «Мажестик» не обеднел бы, но вот я наверняка ощутила бы царапину на чувстве собственного достоинства. Поэтому, приведя себя в надлежащий вид, я ушла из отеля через полутёмный сигарный бар.

Черешню я справедливо поделила пополам, забрав с собой свою долю.

ГЛАВА 11. Свобода духа

На широком Проспекте Грасия я почувствовала себя по меньшей мере независимой.

Дойдя до дома Гауди «Педрера», машинально встала в очередь в кассу. Постояла две минуты и бросила эту затею. «Не надо, это всё потом, вместе с ним», – подумала я маниакально-оптимистично. – И другой дом Гауди – «Батльо», и Тибидабо»…

Барселона предлагала ещё множество интересного, любопытного. Путеводитель бы, наверное, помог. Но где взять энергию? Как поднять тонус?

При слове «тонус» я вспомнила, что не завтракала.

Недолго думая, села на скамейку и съела свои полкило черешни. Многовато за один присест… Но таскаться со скоропортящимся фруктом резона не было. Разум, худо-бедно пробивавшийся сквозь эмоции, продиктовал: через некоторое время надо где-то плотно позавтракать и свести на нет влияние фруктозы.

Все благоприобретенные навыки просились наружу автоматически, без моих на то усилий.

Моё же личное старание состояло в том, чтобы уменьшить бескрайнюю дозу душевной муки.

Возле торгового дома «Зара» жилистый красивый негр продавал сумки и кошельки, разложенные на куске затасканной материи. За её углы были привязаны веревки. С их помощью товар стремительно собирался в котомку, чтобы быстрее удрать от нагрянувшей полиции. Продавались подделки – сумки крутых брэндов: «Гуччи», «Шанель», Дольче Габанна».

Дешёвыми материалами несло за версту. На такую сумку я бы не позарилась. Или оригинал, или никакой не надо.

Или любимый мужчина, или никакого… «Ты лучше голодай, чем что попало есть. И лучше будь один, чем вместе с кем попало».

Знал ли Омар Хайям, что его мудрость будет жить в веках? И что он испортит праздник врачу из Саудовской Аравии – почти земляку?

Я вдруг вспомнила, что в черте города есть знаменитый парк Гюэль – восхитительное творение Антонио Гауди с находящейся в черте парка бывшей резиденцией самого архитектора. В парке, якобы, средоточие и музейных ценностей, и красот природы.

Вот куда я поведу себя сегодня! Там, говорят, можно провести целый день. Да, это выход, на большее нет сил. А вечером… вечером я сяду на паром Барселона-Генуя. Хватит блуждать в рухнувших декорациях выстроенного на песке замка под названием «женское счастье». Только усугублять боль. А подать сюда Мазоха! И посадить его в тюрьму. Пусть посидит, поразмышляет. А то уж больно много приверженцев наплодил… больно… много…

Сверившись по путеводителю, я быстро нашла нужную станцию метро с трогательным названием «Валькарка». Оттуда вела к парку крутая лестница с пересекающими её узкими улочками: парк был разбит на высоком холме.

По дороге к парку я зашла в кафе на углу.

Помещение напоминало аквариум с разноцветными рыбками: внешняя стена вся из стекла, украшенная нанесенными на него волнами и большой рыбиной, а изнутри – стойка бара ярко-зеленого цвета с такой же рыбиной, в виде мозаики в стиле Гауди.

Стены разноцветные: одна – охра, другая – апельсин. Табуретки – оливковые. Детская гамма! Подвесные лампы с прикрепленными по окружности расплющенными крышками от пива и кока-колы, сложенными по две навстречу, «животиками» друг к другу. От потока воздуха крышечки покачивались и издавали едва слышный звук. Каждая крышка с символикой марки пива – тут и испанское «Мау», и немецкое «Хайникен», и каталанское «Мориц». Волнистые края крышек, отогнутые в стороны, выглядели металлическими кружевами.

Меню, написанное на стене цветными мелками: салаты – зеленым, гаспаччо – красным, вода – голубым, сангрия – фиолетовым.

Абажуры ламп над баром состояли из фото-негативов, сшитых по перфорации чёрным жгутиком. В ожидании чашки кофе можно было разглядеть, что там изображено…

Вот он, свободный полёт творческого начала, спущенная с поводка стереотипов фантазия!