Всегда вместе

Занимаясь в этом классе с юными геологами, Брынов заметил:

— Что-то, братцы, симпатичнее у вас стало. Тянет к вам.

— Это всё наши девочки-рукодельницы, — разъяснил Борис. — Школу прихорашивают.

— Антон-то теперь совсем другой стал, — не удержалась Зоя. — Раньше никогда грязь с ботинок не счищал, а теперь ни одного скребка не пропустит.

— Тебе бы туда, к рукодельницам, — проворчал Антон, — а ты, небось, не хочешь. К геологии пристроилась.

Кузьма Савельевич пристально посмотрел на Антона:

— А разве мальчикам нечего делать в рукодельном кружке?

Антон в недоумении взглянул на Бориса, ища у него поддержки.

— Ты шить умеешь? — вдруг спросил геолог Антона.

— Нет, сапожничать умею.

— А в армии, между прочим, и уменье шить пригодится, там мамок и нянек нет… И в походе их не будет… Ну ладно, займемся нашими минералами…

Вскоре в кружок Бурдинской записались Захар Астафьев, Сеня Мишарин. Антон Трещенко остался при своем мнении.

— Вы замечаете, как меняется отношение ребят к школе? — спросил как-то директор школы Бурдинскую.

— Да?

— Теперь если ребята заметят сор и грязь, то берут друг друга в оборот.

— Правильно, — отвечала Бурдинская, — в школе стало красивее.

— Главное, Альбертина Михайловна, это не беспредметная красота. Она воспитывает, приносит пользу.

«Вот тебе и ягодки!» торжествовала Поля Бирюлина над Зубаревым.

Кружок Бурдинской завоевал признание и учителей и школьников. И никто теперь не удивлялся, видя Альбертину Михайловну в школе.

Варвара Ивановна читала ребятам переводные оценки.

Окна класса были открыты настежь. Июньский ветер колебал белые занавески. Солнечные лучи играли, как котята, с красными и зелеными полосами дорожки.

— У Тихона Ойкина, Полины Бирюлиной, Трофима Зубарева, Иннокентия Евсюкова отличные оценки по всем предметам…

Варвара Ивановна говорила все это своим обычным, ровным голосом.

— Захар Астафьев… — Учительница помедлила, взглянула на бледное лицо юноши, и голос ее заметно потеплел. — У Захара тройка по немецкому… Последняя тройка, наверно?

Захар опустил голову.

— Не горюй, Захар, — улыбаясь одними глазами, сказал Трофим, — мы с тобой в походе только по-немецки и будем разговаривать.

— Зубарев, перестань! — чуть повысила голос Варвара Ивановна и продолжала: — У Ивана Гладких плохо по алгебре. Геннадий Васильевич назначил ему переэкзаменовку на осень…

Белый листочек, вырванный Толей Чернобородовым из тетради, перешел к Тине и поплыл от парты к парте, пока Зоя не сунула его в руки Ванюше. Тот прочитал и со злостью скомкал его.

Варвара Ивановна, не подымая глаз от журнала, тихо сказала:

— Прочти вслух!

— И как это вы, Варвара Ивановна, всегда все видите! — с восхищением сказал Тиня.

Ваня Гладких привстал, опираясь одной рукой о парту, а в другой сжимая бумажку.

— Прочти, — вновь приказала учительница.

Ваня развернул бумажку и пробормотал скороговоркой:

Не пойдет Иван в поход —
Надо сдать ему зачет!

— Стихи неважные, но правильные, — заметила Варвара Ивановна. — Садись, Ваня, — сказала она так неожиданно ласково, что Гладких вздрогнул и закусил тубу. — Дмитрий Владимирский в этом году впервые держал испытания…

— Если бы каждый год держал, до сих пор был бы в пятом классе, — пробурчал Борис.

— Ты что-то сказал? — спросила его учительница литературы. — Я не расслышала.

— Я… — замялся Борис. — Я… хотел поздравить Митю с поправкой здоровья…

— Поздравлять, собственно, не с чем, — сурово возразила Варвара Ивановна. — По всем предметам тройки, по русскому — плохо. Неграмотно пишет. Митя тоже не пойдет в поход.

Владимирский с деланным равнодушием водил карандашом по парте, а на щеках его проступили красные пятна. Он молчал.

Тогда Варвара Ивановна сказала:

— Ошибается тот, кто думает в советском обществе получить все готовеньким, с неба. Добейся, завоюй, заслужи. — И, почти не изменив тона, добавила: — Поздравляю вас с переходом в девятый класс. Кузьма Савельевич просил передать: сегодня последнее занятие геологического кружка.

В коридоре Ваня Гладких подошел к Сене Мишарину, медленно вытянул из кармана брюк свернутую в трубочку тетрадь.

— На! Дарю! — сумрачно сказал он товарищу.

— Что это?

— Маршрут. Три месяца корпел. Бери, дарю. Только Кузьме Савельевичу покажи. — Ваня быстро сунул трубочку в Сенины пальцы: — Бери, а то раздумаю.

Вечером Брынов долго рассматривал Ванин проект.

— Молодец, Мишарин, твой маршрут приближается к тому, что я наметил.

— Да это не мой, — растерялся Сеня и заморгал глазами.

Но геолог был уже у доски.

Он нарисовал цветными мелками маршрут на доске: реки — синими жилками, тайгу — зелеными массивами, дороги и тропы — желтыми линиями, места стоянок и зимовья — белыми кружками.