Всегда Ты

Сейчас он — единственная устойчивая вещь в моём мире. Впитывая его тепло и его силу я думаю о том, что миллионы женщин в мире не могут иметь детей, но, у них нет моего Благова, а у меня он есть…

Я бы хотела напомнить ему, как люблю его. Как тянусь к его воле и упрямству. Он старше, опытнее, злее. Он твёрдо стоит на ногах, если чего-то хочет — берет это. Если что-то решает, действует. Уверенно и без оглядки, без сомнений.

А я? Я просто недозревшее яблоко. Ещё и червивое.

— Я бы хотела быть такой, как ты… — шепчу, пряча лицо на его груди.

Тогда бы мне было легче справиться с нашей бедой. А так, мне снова хочется плакать, потому что я всё ещё не могу представить, что никогда не буду матерью Пашиных детей.

Он молчит секунду, потом устало говорит:

— Тебе это не нужно…

— Нужно… — с жаром выкрикиваю я, поднимая лицо. — Ты сам сказал…

— Не нужно… — обрывает он меня, обнимая ладонями мою голову. Склоняет свою и целует кончик моего носа. Вздыхает, заглядывая в мои глаза. — Ты, итак, справляешься. Глазами своими голубыми похлопаешь, и я как долбаный пацан бегу по щелчку. Отец мой поплыл, Егор с руки твоей ест… этот хрен с цветами чуть, бл*ть, лужей перед тобой не растёкся. Меня это уже напрягать начинает…

— Это не специально, — ахаю я, пораженная. — Я не знаю, почему так выходит…

— Зато я знаю… — себе под нос буркает он.

— Мне нужен только ты…всегда… — с запалом клянусь я.

— Поэтому у меня шансов вообще не было, — глубокомысленно тянет он, поднимая глаза к потолку. Снова смотрит на меня, нежно проводя пальцами по моему оголённому плечу. Подхватывает мою ладонь и кладёт её себе на грудь со словами. — Расскажешь мне, что случилось?

Киваю, глядя на его подбородок. Губа начинает дрожать, и я судорожно выдахаю через нос. Мне вдруг стало легче. Не так страшно и не так тоскливо. Сейчас я ему всё расскажу и уже буду не одна.

Он накрывает мою ладонь своей и легонько её сжимает. Поднимаю на него глаза и грустно улыбаюясь. Чёрные густые брови сходятся на переносице, а карие глаза начинают взволнованно блуждать по моему лицу.

— Катя, — рычит он. — Говори уже!

Чувствую, как окаменело его тело, а в глазах застыло напряжение вперемешку с тревогой, поэтому быстренько добавляю:

— У меня бесплодие…вот…

— Бллллл*****… - выдыхает Паша, запрокидывая голову.

— Ты…не обязан со мной мучиться…я все-все понимаю… — ломающимся голосом произношу свою мантру, а сама во все глаза наблюдаю за ним.

Он будто не слышит.

Сгребает мои волосы и целует мой лоб, рвано выдохнув. Выпускает моё лицо и очень медленно идёт к умывальнику, бросив тихое:

— Трандюлина…

Открывает воду, глядя на своё отражение. Наклоняется, плеща её себе в лицо. Взяв бумажное полотенце, он прикладывает его к лицу, развернувшись ко мне. Смотрит оттуда и хрипло спрашивает, швыряя полотенце в урну:

— Кто тебе сказал?

— Эм… — собираюсь я с мыслями. Прикладываю руки к пылающим щекам и говорю. — Врач…

— Что за врач? — грозно требует он.



— В поликлинике… — отвечаю, замявшись.

— Когда?

— Сегодня…

Благов проводит рукой по волосам и протягивает её мне. Молча подхожу, глядя на третью пуговицу его рубашки. Ковыряю её пальчиком, боясь поднять глаза. Он подталкивает меня к зеркалу и становится позади, упёршись руками в умывальник по обе стороны от меня. Я чувствую своими бёдрами его бёдра. Его грудь касается моей спины. Наши глаза встречаются в отражении. Его глубокие карие. Острые и очень серьёзные. Мои голубые девчачьи и какие-то наивные. Я такая белокожая и белокурая, тоненькая, а он смуглый и черноволосый. Большой. Его кожа светится здоровьем. Он такой яркий, живой. Мы просто шокирующе разные. Я никогда не смотрела на нас вот так, со стороны.

Этот контраст заставляет моё сердце биться чаще. Смотрю на него, как заколдованная, моля о чём-то, сама не знаю о чём. Это самый важный момент в нашей жизни. Если мы выйдем отсюда порознь, я никогда уже не буду прежней.

— О чём ты думаешь? — спрашивает Благов, впившись в мои глаза своими.

— Я…боюсь… — шепчу хрипло.

— Чего? — спрашивает он, продолжая выкачивать из меня кислород.

— Не знаю…будущего… — с отчаянием выдыхаю я, чувствуя, как увлажняются глаза. — Без тебя…и без…без детей…

Благов склоняет голову и целует моё плечо, накрывая ладонью мой пустой живот, от чего у меня с ресницы срывается слезинка.

— Ну, вот же я, с тобой… — говорит он, шумно втягивая в себя мой запах. — С детьми или нет, мне без разницы.

Я закрываю глаза, не в силах это выносить. По щекам бегут слёзы.

— Не плачь, дурочка моя… — эмоционально шепчет Паша, сжимая меня в руках и пристраивая голову на моём плече. — Мы с тобой живы и мы, блин, встретились. Это самое главное.

Киваю, плача в открытую. Откидываю голову на его плечо, молчаливо требуя целовать меня.

— Тссс…Пушистик… — бормочет он, собирая губами мои слёзы. — Всё у нас будет, я тебе, бл*ть, обещаю!

Я хочу слышать больше успокаивающих слов от него. Пусть продолжает. Если и есть слова, которые могут меня успокоить, то это только те, что скажет мне он.

— Кать… — уткнувшись носом в мою щёку, зовёт он. — Ты меня слушаешь?

— Ддаа… — икая, подтверждаю я, пытаясь открыть глаза.