Всегда начеку

Но давайте вернемся к тому дому. Сейчас, зная все, что здесь произошло, я смотрю на него почти как на живое существо, как на участника событий. Окно, из которого отстреливался Караджия, а вокруг следы от пуль. Пробитая выстрелом дверь. Дверь заделана, закрашена, но Ковытев колупнул ногтем, сказал: «Вот тут, видите, насквозь Караджия садил...»

В эту-то дверь, на минуту оставшуюся, по счастью, незакрытой, легко вбежал в то утро Баженов, за ним Ковытев, потом Фурман. И сразу женский крик:

— Жора, милиция, не стреляй!

Где-то внутри комнаты мелькнула фигура, секунду Баженов с Ковытевым видели, как, скрючившись, черноволосый парень что-то рванул из-под дивана.

— Руки вверх! — крикнул Баженов.

Парень разогнулся — вместо лица у него белые вспышки выстрелов.

Баженов отпрянул за стену, оттолкнул Ковытева:

— Давай назад!..

Началась перестрелка. Караджия стрелял теперь из кухни. У самого лица Ковытева пуля пробила тонкую стенку. Баженов обернулся:

— Меня, наверное, ранило, Ковытев. Легкое ранение... Живот задело.

Караджия продолжал стрелять. Теперь уже из окна. Во дворе упал Спектор, и сразу же потекла по асфальту из-под синего его кителя кровь.

Вдруг стало тихо. Потом глухой, не похожий на прежние, выстрел. Все переглянулись: застрелился. Вбежали в комнату — Караджия, вытянув ноги, сидел на диване, мертво свисала рука, к руке веревкой, чтобы в схватке не выбили, прикручен пистолет.

Все продолжалось чуть более получаса.

Баженов сам сел в машину, сказал шоферу:

— Волна, ты теперь скорая помощь.

Отведя уже шатавшегося, бледного Баженова к врачам, сержант Волна нашел на сиденье машины кусочек свинца — пулю. Он долго держал ее, холодную, в руках, потом спрятал и то и дело дотрагивался до кармана: на месте ли. Пуля прошла сквозь Баженова, не пробила только синюю милицейскую рубашку и, скользнув вниз, упала на сиденье.

Человек живет, работает, рискует жизнью и вот едет, бледный, к хирургу, еще не веря, не подпуская к себе мысль, что где-то рядом смерть, еще перебирая в голове недавние стремительные события, еще думая о завтра. Вот он трудно выходит из машины, а на сиденье остается кусочек свинца...

В больнице Баженов потерял сознание, а утром умер.

Какой человек погиб, защищая нас с вами!

Вы видели, как вел он себя в последней в своей жизни операции. Таким Баженов был всегда. Жизнь его была прямая и ясная, всю ее он отдавал милиции и счастлив был, что именно так сложилась судьба. Путь, и правда, был на редкость прям, но прокладывался трудно. Прямым его сделал сам Баженов, потому что ни разу не отказался ни от малого дела, ни от большого.

Давайте вглядимся в события его жизни. Шестнадцати лет он уже работал на заводе. Началась война, и Баженов добровольцем ушел на фронт. Воевал до последнего дня, до 9 мая, был ранен, награжден орденом Отечественной войны, медалями «За боевые заслуги», «За взятие Будапешта». В милицию он пришел сразу же после фронта и стал участковым уполномоченным в Кишиневе. Но скоро попал на оперативную работу.

Полковник милиции Борис Арсентьевич Родин, человек в Молдавии известный, один из тех, кто очищал ее от националистических банд, был первым его учителем. Узнав, что я собираю материалы к очерку о Баженове, он написал мне: