Всегда на страже (сборник)

- Из дому, товарищ генерал. Отцовский подарочек.

И в то время, когда генерал начал скручивать цигарку, ефрейтор рассказал, почему его отец накануне каждого торжественного праздника считает своим долгом прислать ему этого табаку.

- Вместе воевали, товарищ генерал. И ни с кем-нибудь, а с матерью и ее пережитками… Достал было батя у одного селекционера семена. Вот этого самого «самсуна». Ну и там, где мать собиралась посадить капусту, посеял табак. Хороший табак удался! Чистое золото!… Распробовал, и на другой год вовсе мать на огород не пустил. «Это,- заявил,- мой опытный участок! И, пожалуйста, не лезь сюда со своими редьками да укропами. Этого добра и так хватает…» Ох, и война была. А теперь в деревне иного сорта и не знают, «самсун», и все тут.

- А ничего, ничего,- после двух-трех затяжек сказал генерал.- Недаром воевали.

Щелкнув крышкой портсигара, он протянул его хозяину, но потом вдруг задержал. Брови его поползли вверх, а на лице отразилось волнение. Это был его портсигар. Портсигар генерала.

- Ваша фамилия - Рудницкий? - спросил генерал у пограничника.

- Так точно, товарищ генерал,- ответил ефрейтор.

- Сын Степана Даниловича?

- Сын Степана Даниловича.

Генерал крепко пожал ефрейтору руку и повернулся к начальнику заставы:

- Ваш пограничник, капитан, помогал отцу воевать за «самсун». А мы с его отцом для того, чтоб счастливо жили советские люди, чтоб разводили на земле лучшие сорта табака, и не только табака, вместе отстаивали нашу Родину…

Лицо генерала стало серьезным. Взгляд его сухих суровых глаз прошел через границу и остановился на далекой, синеющей на горизонте полоске леса. Словно выхваченный отсветом молнии в ночи, перед ним встал один из весенних дней последнего года войны, где-то под Висбаденом…

Бой за высоту 315 идет третьи сутки. Враг, поливая из дзотов перекрестным огнем, не дает поднять голову. Два солдата один за другим идут на подавление огневой точки и погибают на глазах. Идет третий… Четвертый… Ничего не получается… Перед полковником Сидориным появляется вспотевший, обросший щетиной солдат. Капли пота скатываются по щекам, собираются на бороде, дрожат и падают. Солдатская варежка крепко проходится по лицу, поправляет шапку-ушанку: «Разрешите мне, товарищ полковник?» Сидорин отворачивается и безнадежно машет рукой. «Разрешите…» - слышит он вторично голос солдата… «Отставить, гвардии рядовой Рудницкий!» Но этого приказа Рудницкий не слышит. Он уже на пути к вражескому дзоту. Сотни глаз следят за каждым его движением. Шесть-восемь раз падает он убитым, но стоит дзоту на минуту замолчать, как солдат оживает и ползет вперед. «Герой!… Герой…» - шепчет про себя Сидорин. Дзот уже близко. Десять, пять, три метра… Последний прыжок - и Рудницкий, обессиленный, приваливается к стенке дзота. Где-то в глубине слышится глухой взрыв. Из амбразуры, будто из печной трубы, валит густой дым…

Высота 315 была взята. Рудницкий в тот же день был представлен к награждению, а полковник Сидорин подарил ему свой портсигар.

Об этом героическом подвиге Рудницкого генерал рассказал пограничникам.

- Очень кстати, что вам довелось служить на границе,- сказал генерал Рудницкому-сыну.- В этом большой смысл…- И вернул портсигар.

Каждому пограничнику хотелось подержать портсигар в руках, и кто только не держал его,- не мог не заметить над символичной подковой на нем тонкую работу ювелира: «Гвардии рядовому Степану Даниловичу Рудницкому от полковника Сидорина».

- Будете писать,- сказал Рудницкому генерал,- передавайте гвардейцу привет. Привет от полковника Сидорина!

- От полковника? От генерала!…- сказал сержант Гимаев.

- Привет от генерала! - улыбнувшись, согласился Сидорин.

… Отделение сержанта Гимаева идет на заставу. Ефрейтор Рудницкий - впереди. На свежем снегу отчетливый след прошедшей легковой автомашины. Только что, попрощавшись, проехал генерал. «Как это он сказал про нас, пограничников? «Бессменный часовой наряд армии-победительницы…»

Отец его, Степан Рудницкий, когда узнал, что он, его сын Андрей, попал служить на границу, писал в письме: «В строю главное - равнение, не сбиваться с шага. А если тебе поручено охранять рубежи нашей дорогой Родины - охраняй. Знай: ты днем и ночью на переднем крае…»

Вспомнив эти слова из отцовского письма, пограничник Рудницкий почувствовал, как у него чаще забилось сердце.

Ему стало очень приятно, что его отец, заведующий птицефермой, думает об обороне своей Отчизны так же, как и генерал.

АНАТОЛИЙ МИЛЯВСКИЙ

РАДИОГРАММА

Рассказ

Рано утром Горчаков отвез жену в родильный дом.

Он долго стоял в приемной, от нечего делать разглядывая кафельные стены и дверь, за которой скрылась его Люда. В маленькое окошечко сухорукий санитар принимал передачи: узелки и сетки с яблоками, кефиром, виноградным соком. Лицо у санитара было серьезное, исполненное достоинства и строгости.