Всегда буду рядом

– И что? – та помотала головой. – Рисовать тех же мишек и зайцев, но за большие деньги? Влада, ты не понимаешь. Мне ведь все это поперек горла. Ну зачем, в самом деле, прикидываться, если всем уже очевидно, что ничего дельного из меня не получилось.

– Ага, ну давай похороним тебя в двадцать четыре года. Чего, в самом деле, жизнь же кончилась, – фыркнула я.

А затем поднялась на ноги и прошлась по голой необжитой комнате. Нужно было срочно что-то придумать, сообразить, куда направить Танькины мысли. Но как связать ее одержимость балетом и реальность, в которой передо мной сидела на полу апатичная, полная девушка, было непонятно. Кира с ее хваткостью, наверное, могла бы сейчас что-нибудь изобрести, но та теперь постоянно моталась между Японией и Россией, и поймать ее было трудно.

– А если в театр? В декораторский отдел, а? – предложила я наконец.

Но Танька лишь вяло отмахнулась.

Я отошла к окну, выглянула. Внизу лежал кривенький переулок. На ветру покачивалась вывеска коммерческого магазина, располагавшегося в первом этаже на месте бывшей булочной. У соседнего дома с деревянными завитушками под крышей была припаркована блестящая иномарка. Над ней на карнизе сидел жирный рыжий кот и лениво помахивал пушистым хвостом.

Отведя глаза от окна, я вдруг заметила пухлую стопку каких-то бумаг на подоконнике. Вверху страниц располагался красочный логотип, а дальше шел убористо набранный английский текст.

– А это что? – обернувшись, спросила я и указала Таньке на бумаги.

– А, это… – без всякого интереса отозвалась ты. – Это мне в моем бюро переводов дали. Олимпиада какая-то языковая.

– Для школьников, что ли? – уточнила я.

Мы вроде бы в тот момент были уже взрослыми и такие понятия, как «олимпиада», для нас остались далеко в прошлом.

– Да нет вроде, для студентов, – пояснила Танька. – Вернее, для молодежи, ограничение по возрасту – до 25 лет. Представляешь, всего год нам осталось побыть молодежью, – она невесело рассмеялась.

– Таак, – заинтересованно протянула я и стала листать бумаги. – И что нужно сделать?

– Да как обычно, пройти какой-то тест, отправить результаты. Если пройдешь первый тур, потом явиться на очное тестирование. После него собеседование…

– А потом? – не отставала я.

– А потом сто победителей отправятся в Штаты, на двухгодичное обучение… Слушай, я забыла чему. Основам телевидения, что ли, или продюсерскому делу.

– Танька, так это же отлично! – воодушевленно объявила я. – Это именно то, что нам нужно!

– Что нам нужно? – непонимающе вскинула на меня глаза Танька.

– Перемены! – решительно заявила я. – Путешествие! Новая жизнь.

И не давая ошалевшей Таньке опомнится, сунула ей на колени стопку бумаг, вложила в пальцы ручку и строго приказала:

– Ну-ка начинай проходить тест. Давай-давай, не отлынивай! И смотри ошибок не наделай.

И Танька, привыкшая подчиняться чужой воле, пожала плечами, но начала старательно выводить буквы на бланке.

Честно сказать, я ни одной минуты не верила в то, что эта затея с олимпиадой состоится. Стоял девяносто второй год, конторы разнообразных мошенников, аферистов, жуликов всех мастей появлялись в Москве как грибы после дождя. И все, разумеется, сулили доверчивым постсоветским гражданам золотые горы при минимальных вложениях. Однако Таньку нужно было чем-то отвлечь, направить на последнем издыхании тлевшую в ней энергию в новое русло. И я посчитала, что, поскольку первый этап олимпиады не требовал от нас никаких денежных вливаний, мы вполне могли им заняться. А дальше… Ну а дальше уже будет видно.

Я взглянула на Таньку. Та, склонив голову над бумагами, усердно царапала что-то ручкой. До чего же она сейчас была похожа на себя прежнюю, мою тихую старательную одноклассницу, мечтавшую о большой сцене.

Я, вздохнув, снова отошла к окну. Рыжий кот уже покинул свой наблюдательный пост, и на карнизе теперь сидела крупная черная ворона.

* * *

Таня улетала из Москвы ранней весной. Позади были два тура олимпиады, собеседование, оформление документов. Все это до сих пор казалось ей странной авантюрной затеей, устроенной подругой Владой для того, чтобы хоть как-то вытащить ее из навалившейся после смерти деда апатии. Однако Кира, лучше всех из них разбиравшаяся в деловых вопросах, внимательно изучив выданные Тане бумаги, решительно кивнула и привычно поцеловала Таню в висок.

– Повезло тебе, Танюха, – вынесла вердикт она. – В документах все верно, в рабство тебя никто не продает. Что ж, поздравляю, мисс студентка Нью-Йоркской академии киноискусства. Факультет продюсирования ждет тебя.

– Студентка… – протянула Таня. – Это все глупость какая-то. Ну какой из меня продюсер?

– Ну а что, ты же всегда мечтала быть причастной к миру искусства, – возразила Кира. – Ну так и вот, может, отхватишь себе какого-нибудь перспективного балеруна, будешь заниматься его карьерой, продвигать, оборонять от наглых поклонниц. И млеть, – ухмыльнувшись, она ткнула Таню локтем в бок.

Вот как-то так вся эта сумасшедшая авантюра и стала реальностью.