Всегда буду рядом

И Кира, почувствовав, как что-то оборвалось внутри, порывисто обняла ее, зашептала в спутанные темно-русые волосы:

– Никуда я не поеду. Все, забудь, ерунда…

Марина же отчаянно замотала головой:

– Как это – не поедешь? Ты столько об этом мечтала, столько к этому шла.

– Да не нужна мне эта Япония, подумаешь. У меня и здесь все неплохо складывается, – фыркнула Кира.

И тогда Маринка взяла ее лицо в ладони, повернула к себе, не давая отвести взгляд:

– А если бы не я… Если бы не мы, ты бы поехала?

– Что за идиотский вопрос, – рассердилась Кира. – Как я могу рассуждать, что было бы, если бы не ты. Тогда бы вообще все было по-другому…

– Если бы не я, ты бы поехала, – уверенно сказала Марина. – А я не хочу быть в твоей жизни человеком, из-за которого ты чем-то пожертвовала. Я себе этого не прощу. Да и ты, Кирка, ты же сама мне этого не простишь. Я тебя знаю. Сколько времени пройдет, прежде чем ты скажешь: «Я от всего ради тебя отказалась, а ты…» Сколько времени пройдет, прежде чем я начну орать: «Нечего попрекать меня своей жертвой»?

Хуже всего было то, что Кира понимала – она права. И потому не могла спорить достаточно убедительно. А Марина это чувствовала.

– Безысходность какая-то… – через силу выговорила она, умудрившись все-таки вывернуться из Марининых рук и отойти к окну. – Зачем только я подала заявку на участие в этом чертовом конкурсе?

– Потому что ты всегда этого хотела.

Марина подошла к ней сзади, обняла за талию, уткнулась лицом куда-то между лопаток и шепнула:

– Поезжай, Кира. И не беспокойся за меня, со мной все будет хорошо, обещаю.

И Кира хмыкнула – Марина невольно почти в точности повторила слова Виталика. Удивительно, как это они все словно сговорились облегчить ей это предательство.

С того дня Марина честно отрабатывала выбранную роль. Прошла собеседование у Шувалова – того, кажется, и впрямь впечатлили ее идеи, и он взял ее к себе художником-оформителем. С явным энтузиазмом взялась за работу, подробно рассказывала Кире о своих задумках, о том, как продвигается проект. Не пыталась связаться со старой компанией, и те вроде бы тоже ее не беспокоили. Жмур, видимо, все же впечатлился тогда Кириной речью и пустил слух, что к Марине лучше не приближаться, не то эта ее сумасшедшая подружка на куски порвет. По вечерам Марина увлеченно строчила что-то на старенькой швейной машинке или чертила эскизы для Шувалова. В общем, держалась так, будто ничего особенного не происходит. И Кире отчего-то от этого становилось еще тяжелее.

В последнюю ночь перед ее отъездом они обе не спали. Марина то вскакивала, бежала в сотый раз проверять, все ли вещи собраны. То, словно обессилев, опускалась на диван, роняла руки и отрешенно смотрела куда-то в пустоту.

За окном брезжил уже ранний августовский рассвет, розовела полоска света на горизонте. С минуты на минуту должно было подъехать такси.

– В аэропорт со мной не езжай, – попросила Кира. – Здесь попрощаемся.

– Не поеду, – кивнула Марина. – Ненавижу аэропорты.

За окном засигналило такси. Марина тут же оторвалась от нее, заметалась, кинулась к корзине, в которой горой лежало ее шитье, и вдруг вытащила из-под вороха тканей куклу. Самодельную, сшитую из какой-то мягкой светло-розовой ткани, наряженную в странное мешковатое платье, очень похожее на то, что было на Марине в тот день, когда они познакомились. Волосы у куклы были нитяные, торчали в разные стороны, а с розового лица смотрели круглые прозрачные пуговичные глаза.

Так вот, значит, что Марина все это время шила по вечерам.

Метнувшись к Кире, та сунула куклу ей в руки:

– Вот, это тебе. Возьми с собой. Хоть ее…

– Марина, ну что… – начала в отчаянии Кира, и та быстро перебила ее:

– Все-все, держи. И уезжай. Уезжай уже ради бога, такси вон сигналит. Сейчас соседей всех перебудит.

Марина в последний раз порывисто обняла Киру и быстро вытолкала ее за порог. Кира успела только в последнюю секунду подхватить с полу чемодан, как обитая стареньким вытертым дерматином дверь уже захлопнулась за ней. Кира привалилась к ней спиной и несколько минут просто стояла так, пытаясь отдышаться и найти в себе силы сделать шаг. Затем дернула молнию на висевшей через плечо сумке, аккуратно усадила в нее тряпичную куклу и, поудобнее перехватив чемодан, медленно пошла вниз по лестнице.

1992. Таня

В квартире кисло пахло блинным тестом. Все поверхности в кухне были заставлены грязной посудой. Таня притащила из комнаты очередную стопку тарелок, огляделась по сторонам, раздумывая, куда бы ее пристроить, и, не найдя лучшего места, опустила посуду на подоконник. В прихожей прощались последние гости. Таня слышала, как старуха-соседка проскрипела:

– Еще раз прими мои соболезнования, Верочка.

А мать в ответ жалобно протянула:

– Ох, теть Том, и не знаю, как же мы будем без папы.

Таня поморщилась. Мать при жизни деда вовсе не баловала того своим вниманием. Забегала хорошо если раз в месяц. Старик, впрочем, не жаловался, только пыхал своей вечной папиросой и бормотал:

– Да что ж. Вы молодые, занятые, у вас своя жизнь…