Всегда буду рядом

Пару минут она просто стояла там, в прихожей, прижимая к уху телефонную трубку, и пыталась отдышаться. А потом закричала, перекрывая все так же бубнивший в трубке виноватый голос:

– Что значит «не готово»? Вы в своем уме? Как вы можете!

Потом она швырнула трубку на рычаг и услышала, как Шувалов крикнул из своего кабинета:

– Эй, накапайте ей там валерьянки! Мне еще только истерики сегодня не хватало!

А Виталик извинительно улыбнулся и дернул плечами.

Вот так и закончилась эта ее дурацкая, наивная, наполовину выдуманная первая любовь. Кира тогда стиснула зубы, заставила себя пережить, забыть, двигаться дальше. Рассказать о постигшем ее разочаровании было особенно некому – у школьных подруг Таньки и Влады была уже своя жизнь. Танька часами чертила что-то для своей Строгановки, у Влады был ВГИК, студенческие постановки, занятия, шумные попойки в общежитии. А у нее…

Кажется, как раз после той истории она поступила работать в только открывшееся модельное агентство «Red Stars» и вскоре впервые приняла предложение поехать после очередного показа на частную вечеринку. Этим не брезговали многие девчонки, ее коллеги по цеху. Рассказывали потом какие-то байки о льющемся рекой шампанском, об изысканных деликатесах, о дорогих подарках, о баснословных суммах, которые можно было заработать за одну ночь, если наплевать на щепетильность. Все это было еще немного по-восьмидесятнически наивно и доморощенно.

А Кире, окончательно похоронившей свою первую любовь, оказавшуюся дешевым фарсом, все еще очень хотелось верить в лучшую жизнь. В то, что однажды с ней случится что-то очень хорошее, то, что перевернет все раз и навсегда. Кажется, она все душевные и физические силы тогда тратила на то, чтобы дождаться этого своего счастливого часа, не расплескаться, не сдохнуть на полдороге. Ну а пока час икс не наступил… Что ж, надо было как-то выживать. Эскорт – значит, эскорт. Ничего, она сильная, выдюжит. А потом забудет все это, как страшный сон.

Вспоминать о том, как оказалась на такой вот частной вечеринке впервые, Кира не любила. В памяти остались лишь пузатые бутылки с импортным алкоголем, гремящая музыка, наглые мужские руки, поросшие темными волосками.

Ну а что оставалось делать? Жизнь вокруг менялась со скоростью света, наступал уже девяностый год, материнский НИИ дышал на ладан и вот-вот должен был развалиться. А на зарплату уже нельзя было купить и палку колбасы. И Кира как-то постепенно стала основным кормильцем в семье. Модельный бизнес, эскорт, закрытые вечеринки, посиделки в сауне, шикарные платья, шампанское по 1000 долларов за бутылку, иномарки, толстопузые хозяева жизни с синими куполами на груди, дорожки кокаина, занюханные с помощью стодолларовой купюры, – это работа. Не самая лучшая на свете – утомительная, нездоровая, нестабильная, – но работа. У многих и того нет – книжки вон из семейной библиотеки распродают или в Турцию челноками гоняют. А она зарабатывает – и зарабатывает неплохо. А каким способом – не ваше дело. А час ее еще пробьет, вот увидите. Будут еще в ее жизни и Голливудские холмы, и Елисейские Поля. Все будет, надо только дождаться.

Показ прошел, как и сулила Кира, на высшем уровне. Сама она – как любимая муза Маэстро – появилась уже под самый конец, в том самом сиреневом платье, на которое точила зубы Наташка, и победно покосилась на ту, стоящую в сторонке.

Потом были аплодисменты. Ленчик выпорхнул на сцену, щеголяя хрупкими ключицами в вырезе белоснежной рубашки. Раскланивался, блестел глазами, принимал цветы. Он, разумеется, уже забыл о том, что еще два часа назад бился в очередной истерике – ничего не выйдет, катастрофа, публика меня освистает, – и теперь привычно натянул на себя амплуа сиятельного гения.

Потом, когда отгремели аплодисменты, Кира расцеловалась с ним в обе щеки, произнесла какие-то полагающиеся случаю прочувствованные слова. Ленчик давно уже стал для нее кем-то вроде опекаемого по старой памяти, хотя и слегка раздражающего своими вспышками приятеля. Маэстро тепло обнял ее и привычно сказал:

– Что бы я без тебя делал?

– Ты едешь в «Феллини»? – дернула ее за рукав Ленка, одна из моделей. – Тогда давай живее, машина уже подъехала.

И Кира, распрощавшись с Шуваловым, поспешила переодеваться.

В клубе, как всегда, было шумно и дымно. Мечущиеся по стенам яркие огни бликовали на золотых гранях установленной посреди помещения огромной статуи Оскара. На сцене надрывался девичий бэнд – в глазах рябило от обилия люрекса, страз и выкрашенных в небывалые цвета локонов. В зале же посетители, казалось, соревновались друг с другом, чьи шмотки «брендовее» и дороже.

Компания, которая «заказала» их в качестве украшения вечера, заседала в VIP-зале, интимно отделенном от общего помещения тяжелой шторой. Кира в общем-то знала уже эти рожи, пересекалась с ними на таких же «неофициальных» посиделках. Вон тот, в дымчатых очках, – Панкеев, бывший комсомольский вожак, а ныне – молодой перспективный бизнесмен, хозяин «Серендепити-банка». А этот, со свекольно-багровыми щеками, Челышев, – крупный милицейский чин.