Всегда будешь ты

— В девчонку не стрелять, — раздался Женькин крик, и в тот же момент что-то жгучее схватило меня за бок, и я охнула, скрючиваясь. Все это произошло за считанные секунды, взвизгнули тормоза, и я рухнула в машину к Марку, после чего он дал по газам, и мы покинули двор. Не знаю, бросились ли нас преследовать, в любом случае Марку удалось уйти от погони. Он некоторое время петлял по улицам, потом остановил машину в каком-то дворе.

— Выходим, — сказал, покосившись на мой бок, футболка была вся в крови.

Ушли мы недалеко, в соседнем дворе нас ждала другая машина. На ней Марк поехал уже спокойней.

— Раня тяжелая? — спросил он.

— Ерунда.

— Кровь надо остановить. На заднем сидении есть рубашка.

Я последовала его совету и воспользовалась рубашкой, пытаясь остановить кровь.

— Пуля внутри? — снова спросил он.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Нет, зацепила слегка.

— Это хорошо.

За оставшуюся дорогу больше не было сказано ни слова. По главной дороге мы не ехали, город покинули какими-то разбитыми колеями. Ехали мы часа два, я задремала, иногда морщась от боли. Приехали мы в небольшую деревеньку, огородами подъехали к маленькому деревянному дому на окраине. Машину Марк приткнул в кустах, чтобы она не бросалась в глаза с дороги.

Мы поднялись на крыльцо, он открыл дверь и прошел внутрь. Быстро осмотрел дом, а я прошла в кухню и замерла, опираясь на кухонный шкаф. Дом был одноэтажный, из прихожей одна дверь вела в кухню, другая — в комнату. Сама прихожая уходила вглубь, превращаясь в коридор, и заканчивалась задней дверью. Марк появился в кухне и окинул меня хмурым взглядом.

— Кровь еще идет?

— Вроде нет.

Он стянул футболку, бросил ее в старое кресло и пошел к раковине. Открыв кран, сунул голову под воду, потом умылся.

— Надо обработать рану, — сказал мне, подходя к шкафу, я тут же отошла к столу. Он вытащил аптечку, поставил ее на стол.

— Я сама, — сказала, но Марк только нахмурился.

— Не дури. Покажи рану.

Я откинула рубашку. По ощущениям пуля прошла по боку, зацепив только мягкие ткани. Рана пустяковая, но обработать стоит. Марк, видимо, пришел к тому же выводу. От его близости было нечем дышать. Я чувствовала, что руки начинают дрожать, а сердце останавливается. Он же только деловито осматривал рану, безучастно и не проявляя вообще никаких эмоций.

Вдруг подхватил меня за бедра и легко приподнял, сажая на край стола. Я словно окаменела, а он разорвал мою футболку и отбросил в сторону. Подготовил лекарства, сунул свою ногу между моих коленей, раздвигая их и располагаясь между, и принялся обрабатывать рану. Чтобы не мешать ему, мне пришлось откинуться на руках. Когда он коснулся меня ватой, я инстинктивно дернулась, сжимая ноги, но тут же отпустила, закусив губу.

— Меньше страсти, дорогая, — усмехнулся Марк и добавил серьезно: — Потерпи, ты же сильная девочка. Сначала будет больно, зато потом быстро все заживет.

Я терпела, стискивая зубы, изредка вздрагивая. Наконец он закончил, наложил компресс и обмотал бинтом. Завязал бантик и положил руки на стол с двух сторон от меня.

— Готово.

Я приподнялась, и мы оказались слишком близко друг к другу. Наши взгляды встретились, и я сразу вспомнила, сколько раз мы с ним находились вот так рядом, только занятия были совсем иного рода. Его глаза начали менять выражение на хорошо мне знакомое. Марк наклонился к моим губам, но в последний момент я отвернулась, поняв, что не выдержу этого. Он опустил глаза и, усмехнувшись, отстранился. Достал сигарету, закурил, стоя напротив. Я вытащила ее у него из рук и затянулась.

— Ты же знаешь, я этого не люблю.

Я промолчала, а Марк достал новую сигарету и закурил, вставая рядом и опираясь на стол.

— Скажи-ка, — обратился ко мне, и в голосе появились насмешливые интонации, — чего это Миронов так рвется тебя спасать? — я удивленно уставилась на него, но тут же отвела взгляд, не в силах выдержать. — Его парень метит тебе в ноги, а Миронов выбивает пистолет у него из рук. Вы, случаем, не сговорились?

Я слезла со стола, затушила окурок и надела футболку Марка, валяющуюся на кресле. На ней был его запах, такой родной, такой забытый. Главное, не сходить с ума. Я залезла с ногами в кресло.

— А к Глебу зачем сунулась? — продолжил Марк. — Ты вообще головой думала, насколько это опасно для тебя?

— А ты зачем сунулся? У меня не было выбора, Женька заставил.

— Миронов? — нахмурился Марк. — Он знает?

— Нет, — я сразу поняла, о чем он. — Ни он, ни Глеб.

— Значит, парень тебя не узнал?

— Он ни разу не видел мою фотографию. После смерти отца Глеб явно съехал головой, потому что проклял весь женский род со мной во главе.

— Он лежал в психушке, — кивнул Марк. — Выглядела она, конечно, как санаторий, но названия это не меняет.

— Это ты надоумил его приехать сюда?

Он усмехнулся и некоторое время молчал.