Всё зависит от нас

Я с удивлением покрутил вытянутый конверт в руках и, не найдя на нём никаких реквизитов, разорвал. Внутри был ещё один конверт. Блин, это что за матрёшка бумажная? Причём, судя по всему, самая первая шкурка от этого послания в папке у Колычева лежит. Мне отсюда хорошо виден кусочек вскрытого коричневого пакета с сургучными печатями. Но когда наконец добрался до письма и прочёл первую строчку, всё встало на свои места. Глупо улыбаясь, я попросил разрешения выйти. Командир кивнул, а счастливый Лисов рванул читать письмо от своей невесты, пришедшее к нему через чёрт знает сколько границ.

Расположившись на диванчике, сначала долго разглядывал её фотографию, а потом жадно глотал строчки, написанные каллиграфическим почерком. Хелен, то ли сомневаясь в моих лингвистических способностях, то ли желая показать свою крутизну, писала по-русски. Двоечница! Ошибок наделала целую кучу! Но зато почерк у неё хороший, типично девчачий — буковки ровные и пузатые. В волнении я даже закурил прямо в приёмной, но потом спохватился и начал искать глазами, обо что можно погасить бычок. Видя мою суету, Вася, который сидел за столом и делал вид, что занят бумагами, улыбнулся и предложил:

— Ты лучше иди в мой кабинет. Там и покуришь и ответ напишешь.

Благодарно кивнув, переместился в кружилинский закуток, где опять принялся за лицезрение Аленкиной мордашки. Блин, я уже забывать начал, какая она у меня красивая! В конце концов, поставив фото возле лампы и периодически поглядывая на него, начал перечитывать письмо.

Нахтигаль расстаралась аж на пять страниц, так что почитать было чего. Писала, как она устроилась в Швейцарии и как теперь работает врачом в женевском филиале больницы своего отца. Писала, что очень скучает. Писала, что когда на неё вышел человек из нашего дипломатического представительства в Женеве, она чуть в обморок не брякнулась от восторга, хотя здоровье у неё отличное и даже более того. Причём слова «более того» были подчёркнуты. Интересно, что это значит? Пару минут поразмышляв, что она под этим имела в виду, решил, что, может, по Женеве грипп повальный ходит, а она одна здорова осталась, чем сейчас и хвастает. Но после этой, безвредной и безопасной, пришла мысль несколько настораживающая. Так, так, так… Да нет, не может быть! У нас-то и было что всего один раз. Правда, с тремя подходами, но с первого раза «залететь» — это надо сильно постараться! Я с барышнями неоднократно дела имел и достаточно хорошо знаю, что к чему, поэтому мысль о моментальной беременности откинул как несостоятельную. Наверное, она на что-то другое внимание обратить хотела. Понять бы ещё — на что? Подумав над этим ещё какое-то время, но так и не придя к определённым выводам, стал читать письмо дальше.

Алёнка ещё писала, что уже намекнула родителям про имеющегося жениха, но сказала, что познакомит их только после войны. На мутер это произвело такое впечатление, что будущая тёща моментально примчалась в Швейцарию и теперь живёт рядом с Хелен, вся в надежде хоть одним глазом увидеть избранника своей дочери. М-да… тут мутер придётся обломиться как минимум на полгода. Вот возьмём Берлин, тогда и насмотрится. Вообще написано было много о чём, но когда я случайно взглянул на часы, то пришлось отложить очередное перечитывание её письма и заняться написанием ответа.

Долго и длинно писать я не умею, поэтому ответное послание получилось только на полстранички, хотя вроде написал обо всём. И про чувства и про жизнь. А самое главное, задал прямой вопрос — что значит «более чем отличное», да ещё и подчёркнутое двумя линиями, здоровье? Как эти её слова надо понимать? В общем, посетовав на собственную тупизну, попросил сделать намёк несколько толще, для большей доходчивости.

В конце концов, критически оглядев недописанный листок, очередной раз закурил и начал ходить по кабинету, соображая, что бы ещё вписать, а то как-то несолидно и мало получается. Потом вдруг озарило. Некоторое время выбирая между Звездинским и Высоцким, склонился в сторону более любимого поэта и, быстро сев к столу, начал выводить: «Здесь лапы у елей дрожат на весу…» и далее по тексту. Барышни с этого даже в моё время тащились, так что надеюсь, моей зеленоглазой прелести эти стихи из будущего тоже понравятся.

А когда отдавал письмо Колычеву, на всякий случай, даже не надеясь на положительный ответ, спросил:

— Иван Петрович, а я могу ей свою фотографию послать?

Спросил и настороженно замер, думая, что командир сейчас опять начнёт песни про бдительность и секретность петь. Но вместо этого он раздражённо хмыкнул и со словами:

— Вот как знал! А то ведь у тебя мозгов бы хватило ей себя в форме и со всеми регалиями послать. Но это запрещено, а вот эту можно… — И протянул мне глянцевый прямоугольник.