Все только хорошее

— Уж больно он какой-то тихий. — Руфь обратилась к Меган как к давнишнему другу, и та улыбалась в ответ. Такая улыбка облегчает боль, когда у тебя сломан палец, или воспалено ухо, или непорядок с животом, и Руфь тоже стало полегче. Она убедилась, что рядом с этой женщиной ее сын сможет жить счастливо.

— У него сейчас трудное время. По-моему, он столкнулся с вопросом: не пора ли ему отрешиться. А это крайне нелегкий шаг.

— Отрешиться от чего? — в недоумении спросила Руфь.

— От памяти о жене, от иллюзорной веры в то, что она вернется. Примерно то же самое происходит и с Джейн. Отталкивая меня, она пытается сохранить надежду на то, что ее мама в один прекрасный день окажется рядом с ней.

— Это нездоровые иллюзии, — нахмурившись, сказала Руфь.

— Но вполне естественные. — Меган не стала рассказывать ей о том, что Берни мечтает открыть магазин в долине Напа, чтобы не расстраивать ее еще сильнее. — Мне кажется, Берни стоит на пороге принятия крайне сложных для него решений. Ему станет лучше, когда этот момент останется позади.

— Надеюсь. — Руфь не стала спрашивать, входит ли женитьба на Меган в число вопросов, которые предстоит решить ее сыну. Они поговорили за едой о том о сем, а когда Меган завезла ее домой и уехала, помахав на прощание рукой, у Руфь отлегло от сердца.

— Мне нравится эта женщина, — заявила она вечером Берни. — Она умна, добра и деликатна. — Немного помолчав, Руфь добавила:

— И она любит тебя. — Впервые за все время она побоялась, как бы ее слова не рассердили сына. Берни улыбнулся. — Она потрясающий человек.

Берни согласился с ней.

— А ты не хочешь ничего предпринять? Он долго не отвечал, а потом со вздохом посмотрел матери в глаза.

— Мама, у нее здесь своя практика, а фирма «Вольф» рано или поздно отзовет меня обратно в Нью-Йорк. — По его лицу нетрудно было понять, что он переживает, и Руфь стало больно за него.

— Бернард, жена важней, чем работа в фирме. — Она произнесла эти слова очень мягко, махнув рукой на собственные интересы, решив, что счастье сына превыше всего.

— Я уже думал об этом.

— И что?

Он опять вздохнул.

— Я стольким обязан Полу Берману. На секунду Руфь вышла из себя:

— Обязан, но не до такой степени, чтобы ради него отказаться от жизни, от собственного счастья и благополучия детей. И по-моему, ты принес столько прибыли этой фирме, что скорей он обязан тебе, а не наоборот.

— Мама, все далеко не так просто. — Вид у Берни был измученный, и у Руфь сжалось сердце.

— Возможно, ты слишком все усложняешь, дорогой. Попробуй подумать об этом.

— Попробую. — Он наконец улыбнулся и поцеловал мать в щеку, а потом прошептал:

— Спасибо.

Через три дня Руфь пришлось улететь к мужу в Сан-Диего, и Берни искренне опечалился ее отъезду. За прошедшие годы им удалось стать друзьями. Даже Меган поняла, что будет скучать по ней.

— Берни, у тебя замечательная мама.

Он улыбнулся женщине, которую полюбил так беззаветно. В ту ночь у них впервые за все это время появилась возможность побыть вдвоем, полежать рядом в постели, и Берни чувствовал себя счастливым.

— Она точно так же отозвалась о тебе, Мег.

— Она вызвала у меня глубочайшее уважение. И она очень любит тебя. — Берни улыбнулся, радуясь тому, что они понравились друг другу. А Меган чувствовала себя на седьмом небе, потому что они снова оказались вместе. Общество Берни никогда не надоедало ей, они могли проводить друг с другом долгое время, разговаривая или занимаясь любовью. Порой они не смыкали глаз всю ночь напролет, лишь бы не расставаться ни на миг.

— У меня такое ощущение, как будто мы не виделись несколько недель подряд, — прошептал он, уткнувшись носом в плечо Меган. Он истосковался по теплу ее тела, ему хотелось все время прикасаться к ней, Чувствовать, что она рядом, обнимая и лаская ее.

Берни изумляла сила, с которой они испытывали влечение друг к другу. Они стали любовниками восемь месяцев назад, но по-прежнему занимались любовью с таким же пылом, как и в первые дни.

Внезапно зазвонил телефон, и Меган, все еще тяжело дыша, потянулась за ним, виновато улыбнувшись Берни. В ту ночь она дежурила по вызовам.

Берни не хотелось отпускать ее, он прижался к ней, лаская сосок ее груди.

— Милый, я не могу.

— Ну один-единственный раз… если ты не ответишь, они позвонят Патрику.

— А вдруг они его не застанут? — Несмотря на всю свою любовь к Берни, Меган не могла махнуть рукой на обязанности. Она отстранилась от него, хоть и с неохотой, и сняла трубку после четвертого звонка, продолжая ощущать аромат его тела и тепло его руки на своем бедре. — Доктор Джонс слушает, — сказала она обычным рабочим тоном и, как всегда, стала слушать. — Когда? Как давно? Сколько? Как часто? Поместите ее в отделение интенсивной терапии и позвоните Фортгэнгу. — Взгляд у Меган стал напряженным, она уже позабыла о любовных утехах и принялась натягивать джинсы. — И вызовите хорошего анестезиолога. Я выезжаю. — Повесив трубку, Меган повернулась к Берни. Придется сказать ему сразу, деликатничать некогда.

— Что случилось?

Боже мой. Ей никогда не приходилось сообщать таких ужасных новостей.