Всё так (сборник)

Ну и не было никакой ночи. И брака тоже не случилось. Мой первый муж был не дурак и не садист.

Мазохист он был. И буддист. И Плюшкин в вопросах сохранения сексуальной энергии. Подозреваю, что он хотел лечь в гроб с ни разу не надеванным писюном. Я вышла замуж за него позже. Через брак. В третий раз как в первый. Кстати, мой первый-третий муж очень даже хотел меня смешивать с жизнью. Зато он не смешивал с жизнью постель. То есть абсолютно.

…А вместо брачной ночи мы с Кимом сидели в беседке во дворе. Беседки, кстати, теперь тоже живут только в кино. И на глубоко охраняемых территориях всяких вилл и дач.

Если вы хотите спросить, кому мешали беседки, я отвечу… Я отвечу: «Мне!»

Видеть их не могу после всего этого.

А тогда могла. Я в ней, в беседке, и переоделась. У меня были с собой халат, тапочки, расческа и зубная щетка.

Сидели, курили, ржали, обсуждая, как он наступал на мою фату. Придурок настоящий.

Даже не поцеловались ни разу. Наверное, чтобы не смешивать.

На рассвете он мне сказал: «Теперь будет твоя очередь говорить. Да?»

И уехал в Питер. Учиться синтезировать белок.

А его девица с чистыми волосами вышла замуж. Наверное, назло.

* * *

Хорошо, что в компьютере есть калькулятор. Он меня очень успокоил. Потому что помог посчитать человеко-часы. Девять школьных лет, примерно сто девяносто девять дней в одном году, если без каникул, выходных и праздничных. Возьмем даже двести. Как бонус. По шесть часов каждый день. Это десять тысяч восемьсот часов. Плюс в среднем час в день на телефоны и просто поболтать. В среднем, конечно, можно взять и больше. Но я стараюсь себе не врать. Были же годы без единого звонка? Были. С другой стороны, были и целые четверти «белых ночей»? И как горло только выдерживало – столько болтать? В общем, еще три тысячи восемьдесят пять часов. (Я тут умножала не на двести, а на все триста шестьдесят пять. Потому что «в среднем» же? Что не ясно?)

Плюс еще во сне. Двадцать пять лет по шесть часов. Это тоже приблизительная цифра. Потому что, во-первых, не все ночи я спала. На Новый год я, например, никогда не сплю. И присниться мне в эту чудесную ночь физически невозможно. Мне, наверное, и позвонить в эту чудесную ночь нельзя. Потому что я всегда в гостях! Дома просто не застать…

А во-вторых, иногда же мы ссорились. Он уходил. Хлопал дверью. Объявлял мне бойкот. Уезжал в командировки. Снился другим теткам. Прятался от налоговой. Перепивал. Болел. Один раз у него была даже маленькая кома. В общем, всяко.

И получается (это если без високосных лет) еще пятьдесят четыре тысячи семьсот пятьдесят часов.

Дневные переброски сигналами я не учитываю. Потому что я не уверена, установлена ли обратная связь. День – это столько забот, что сигнал может быть просто случайным. А случайности я не считаю. Я их честно списываю на погрешность, хотя, опять же в среднем, полчаса в день – это было бы еще двадцать семь тысяч триста семьдесят пять.

Если мы проживем семьдесят лет, а вся эта байда кончится уже сегодня, то и тогда выйдет, что вместе мы провели одиннадцать процентов всего своего земного присутствия.

А?

* * *

Его вторым ребенком была девочка. Догадайтесь, как он ее назвал.

Правильно. Белла. А как еще мог назвать свою девочку человек, всю жизнь синтезирующий белок?

Беллу рожали в Соединенных Штатах Америки. Это очень удобно в плане гражданства.

Но лично я, если бы у меня была возможность, рожала бы в Ирландии. Там такая же схема автоматического гражданства. Но Ирландия – не Америка. Она лучше. Хотя бы потому что меньше.

А Белле в Соединенных Штатах купили дом. Потому что девочка с рождения полюбила плавать. Особенно в бассейнах.

Белла Ким. Почти как Бела Кун – пламенный венгерский герой революции и Гражданской войны.

Мой второй ребенок был мальчик и тоже герой. Я купила его у одной тетки в переходе.

Если бы Илья ходил через переходы, а не летал самолетами, он бы тоже купил.

Трудно было удержаться. Потому что для перехода мальчик был «не кондиция». Несмотря на свои три с половиной года, он сильно отставал в развитии и не мог жалостно гундосить: «Дайте на хлебушек». Хозяйка мальчика сама купила его по случаю – у одного инвалида афганской войны. Она же не знала, что он такой «кот в мешке» и одновременно «свинья неблагодарная». А вернуть его и получить свои деньги никак не получалось – инвалид афганской войны поехал на заработки в Москву.

Мой муж, буддист, сказал, что мы небедные люди и можем себе позволить. И вообще, деньги просили маленькие. Но даже если бы и большие.

Мои друзья и родственники, имена которых не имеют решительно никакого значения, а также родители и коллеги по работе категорически не советовали. Предупреждали и отговаривали. Предлагали сдать его «куда следует» и не заморачиваться, потому что наследственность, явное отставание в развитии, в перспективе – выраженные преступные наклонности и убийство нас топором.

Почему топором? Они, наверное, считали, что отставание в развитии не позволит моему сыну совладать с пистолетом.