Все совпаденья не случайны

Подозреваемый побледнел, и руки его довольно заметно затряслись.

– Курить у вас можно?

– Вам – можно, – смилостивился Лямзин. Майор, хотя и курил сам, недолюбливал, когда кто-то дымил рядом. Но ему было жаль парня, вляпавшегося, судя по всему, по уши. Девчонка-то выглядит, как перезревшая куртизанка, и явно сама флиртовала, а отвечать теперь мужику придется по полной программе. Короче, приятного мало, пусть хоть покурит, нервы успокоит.

– Почему только мне? – Геннадий криво улыбнулся.

– Потому что я так хочу.

Парень трясущимися руками прикурил сигарету, жадно затянулся и выпустил дым себе в ноги. Лицо его стало отрешенным и странно потерянным. Лямзин много раз наблюдал, как люди в его кабинете ломались, лишались веры в себя, но тем не менее удивился. Вроде бы крепкий с виду парень, а вот поди ж ты, нервы ни к черту. А если бы он с ним так жестко поговорил, как, к примеру, с Лавровым?

– Вот здесь распишитесь. – Лямзин подвинул листы бумаги.

– Что это? – Парень вроде бы вернулся в реальность, но текст еще явно не различал.

– Ваши показания и протокол, пока – об административном нарушении. Затем можете идти, а в понедельник к десяти часам явитесь ко мне.

Парень суетливо расписался, сгреб пропуск со стола и пулей вылетел из кабинета.

К трем часам подъехал Никита Лавров. Он написал заявление об исчезновении жены, разложил перед Лямзиным фотографии Эльзы и выжидательно уставился на него.

Лямзин долго рассматривал снимки, выбирал, в итоге придвинул к Никите три и положил рядом фотографии убитых девушек.

– Видите?

Никита отрицательно затряс головой:

– Нет, не могу поверить. Вы хотите сказать, что и Эльзы нет в живых?

– Да бог с вами! Я совсем о другом – всего лишь хотел обратить ваше внимание на внешнее сходство.

– Я понимаю. Именно поэтому и продолжил вашу мысль – раз Эльза похожа и она исчезла, то…

Никита надавил ладонями на глаза и подслеповато замигал, пытаясь справиться с набегающими слезами.

– Погодите жену хоронить, – разозлился Лямзин, – еще ровным счетом ничего не известно. Давайте сделаем вот что: вы расскажете мне все по порядку, с того самого момента, как обнаружили ее исчезновение.

Никита кивнул и начал:

– Она художница, часто работает по ночам…

Лямзин внимательно слушал, кивая головой и делая пометки в блокноте. Когда Лавров упомянул о записке, полученной им утром в офисе, встрепенулся:

– Где та записка? Мне хотелось бы взглянуть на нее.

– Не помню. Думаю, в сейфе. А может быть, я оставил ее на столе. Не знаю, у меня в тот момент в голове все перемешалось.

– Как, говорите, выглядел человек, принесший конверт?

– Я сам не видел его, а секретарь сказала, что несуразный у него вид был – одежда как будто с чужого плеча. Похоже, бомж.

– Ага… – Лямзин сделал в блокноте пометку. – С секретарем вашим можно будет поговорить?

– Думаю, да. Если мои работники еще не разбежались и сидят на местах. Я с того дня на работе так ни разу и не был.

– Хорошо. И что было дальше?

Никита подробно рассказал об остальных событиях, но, дойдя в рассказе до своего ареста, замолчал, буркнув только:

– Дальше вы и сами все знаете.

Лямзин кивнул и, захлопнув блокнот, посмотрел Лаврову в глаза.

– Думаю, надежда определенно есть. Не отчаивайтесь раньше времени, мы обязательно найдем вашу жену.

Разговор с секретарем Мариной определенно порадовал Лямзина. Девушка оказалась памятливой, разговорчивой и весьма недурно рисовала. Она быстро набросала карандашом портрет человека, принесшего желтый конверт, и придвинула к Лямзину.

– Вот. Более того, мне кажется, он уехал из города.

– Да? Почему вы так решили?

– Я живу недалеко от Казанского вокзала, и в тот день мне нужно было встретить знакомого моей подруги – она меня попросила, сама не успевала. Так вот, я пришла на вокзал и увидела того самого мужчину. Он выглядел веселым, насвистывал: «Все могут короли» и постоянно щупал что-то на груди, словно проверяя. Похлопывал слегка так.

– Вы что, наблюдали за ним? – изумился Лямзин.

– Недолго. Он еще в офисе потряс мое воображение своим нелепым видом, и мне было интересно посмотреть, куда же он собрался.

– И куда?

– Могу только сказать, что в южном направлении. Видела, как он смотрел, изучая табло.

– Не факт. Я тоже, когда бываю на вокзале, смотрю на табло с южным направлением. Фантазирую, как хорошо было бы плюнуть на все и поехать куда-нибудь отдохнуть: солнца хочется, моря. Вот так немного полюбуешься – вроде бы и полегчает.

– Нет, он выглядел в тот момент не мечтательным, а очень деловитым и собранным. И еще у него на лице было выражение какой-то странной эйфории – как у ребенка, которому вместо одной конфетки дали целый пакет. Ах, да! Возле его ног стояла небольшая дорожная сумка.

– С этого надо было начинать! Спасибо за информацию, обязательно проверю.

– Кстати, еще одна деталь. На вокзале мужчина смотрелся иначе, чем в офисе, я его еле узнала. Одет был недорого, но прилично, по-интеллигентному, я бы сказала. Ой, чуть не забыла! Хотя это, наверное, неважно…

– Что значит – неважно? – возмутился Лямзин. – Говорите!