все сердца разбиваются

— Шерлок! Я же, кажется, просил — прекрати врываться ко мне без стука! И вообще, — Лестрейд сердито сложил руки в замок, сидя за своим уродливым квадратным столом. — Я тут немного занят. — Он махнул рукой, и Шерлок проследил взглядом.

О. Посетитель; он его не заметил (плохо, плохо, плохо). Сидит на стуле, таращится на него.

— Да-да, конечно, — пробормотал Шерлок в сторону Лестрейда. — Прошу прощения, — он подошел к окну и уставился в него, сложив руки за спиной. Окно выходило на внутренний двор больницы, удручающее зрелище, но Лестрейд отчего-то не опускал жалюзи. В оконном стекле Шерлок увидел, как Лестрейд смотрит на него долгим, усталым взглядом. Потом поворачивается к посетителю и неловко улыбается.

— Что ж… кхм… на этом все. Если будут какие-то проблемы, обращайтесь ко мне или к мисс Донаван.

Когда за посетителем закрылась дверь, Грег с кряхтением потянулся, потер виски и развернулся на своем кресле в сторону Шерлока, приготовившись слушать.

— Итак, у кого там ХМЛ?

— Та женщина, из пятьсот восьмой.

— Пятьсот восьмая? — Лестрейд наморщил лоб, пытаясь сообразить. — Стой, это же не мое отделение!

— Какая разница! — раздраженно дернул плечом Шерлок. — Не могу же я идти к Диммоку! Женщина из пятьсот восьмой, с подагрой, — он постарался выразить голосом все свое презрение, называя этот дилетантский диагноз. — Шестьдесят два года, ее внучка принесла ей еды из кафетерия.

— И что же?

— Она не съела.

— Я ее в этом не виню, знаешь, — фыркнул Лестрейд. Он никогда не относился к делу слишком серьезно. Точнее, старался не показывать своей серьезности. Видимо, боялся показаться грозным заведующим отделением. Эта вечная потребность быть «своим», сохранять добрые отношения с бывшими коллегами, а ныне — подчиненными! Бессмыслица, по мнению Шерлока, но его мнение Лестрейда не интересовало. Не в личной сфере, по крайней мере; он явно дал это понять. Если бы они были друзьями, тогда еще можно было бы лезть с советами.

Но у Шерлока не было друзей.

И это вполне нормально.

— От медовых пирожных тоже отказалась, хотя это ее любимые. И от батончиков из автомата. И от фруктового салата. Сказала мне, что сыта, хотя последний прием пищи был пять часов двадцать минут назад.

— Ну и что? Старые люди мало едят.

— «Старые люди мало едят», — повторил Шерлок насмешливо. — Это твое врачебное заключение?

— А что? Стоп. Подожди! Она сказала тебе… ты что… Шерлок! — Лестрейд всплеснул руками, скорчив страдальческую мину. — Ты что, разговаривал с пациентом? Мы ведь обсуждали это! Тебе нельзя просто заходить в палаты и опрашивать пациентов! Ты здесь больше не работаешь, и если кто-нибудь узнает…

— Не беспокойся, никто не узнает. Так же, как никто не узнал бы про ее миелобластный лейкоз, если бы не я. Наполненность живота и подагра — симптомы. К тому же в анализе ее крови повышенное количество гранулоцитов, но так как ее спихнули интерну с ее подагрой, это вряд ли бы выяснилось слишком быстро.

— Так. Ладно, — Лестрейд снова потер виски, этот жест ужасно раздражал Шерлока. — Ты просто увидел, что пожилая леди не ест медовые пирожные, и поставил ей диагноз. Заболевание, которого у нас в больнице не фиксировали лет двадцать…

— Восемь, и ей нужно сделать биопсию.

— На основании того, что она не хочет есть. Старушке с подагрой. Сделать болезненную и серьезную процедуру. Потому что ты подозреваешь…

— Я знаю. — Шерлок уставился Лестрейду прямо в глаза, и да, это опять сработало. Заведующий отделением отвел взгляд, принялся рыться в ящике стола, любоваться открытой пачкой сигарет, лежащей поверх документов. — Я знаю, и ты тоже знаешь. Мои догадки в девяносто девяти процентах из ста оказываются верными.

— Но всегда остается один процент, не так ли?

Проклятая статистика. Шерлок снова отвернулся к окну, спрятав руку в карман халата. Под языком разлилась горечь (желание курить вспыхнуло почти с пугающей силой). Лестрейд прав, он сдает в последнее время, и это никуда не годится. Нужно больше работы. Больше дел.

За его спиной раздался тяжелый вздох.

— Хорошо. Я поговорю с Диммоком, постараюсь не упоминать твоего имени.

— Он догадается.

— Это уже мои проблемы, ладно? Шерлок. Шел бы ты домой.

— Что? — он испугался, повернулся через плечо, распахнув глаза. — Нет! Еще рано! — увидев выражение лица Грега, постарался скрыть эмоции. — Я пойду вечером, — главное, сказать это уверенным тоном. — Когда закончится смена.

«Но у тебя нет никакой смены» — это не было произнесено, хотя отчетливо прозвучало в повисшем молчании. Лестрейд взглянул с жалостью — то, что нужно. Благословенные тупые люди с их сантиментами. Благословенный Лестрейд с его благотворительностью. Он считал, что Шерлок погибнет дома, без дела, умрет от скуки. Или кошмаров прошлого. Или застрелится своим незарегистрированным пистолетом. Вздор, конечно, но Шерлок не хотел проверять эту теорию — иногда даже Лестрейд мог ставить верные диагнозы, кто знает, вдруг это тот самый случай?

— Итак? — Лестрейд кашлянул, намекая, что пора освободить кабинет. Шерлок снова повернулся к окну.

— Один человек. Вытащил меня вчера из-под машины.

— Что?!