Все решает случай

— Ну, как Гриффин принял вас? — насмешливо спросил он. — Жаль, что у нас нет забавных семейных легенд о нем, которые помогали бы проверять достоинства членов семьи. Однако он замечательный парень, не так ли?

Лицо Гранта раскраснелось, глаза блестели, и от него попахивало бренди. Раф посмотрел на него, крепко сжимая руку Бренны.

— Да, жаль, — отрывисто бросил он. — Но все это не относится ко мне, не так ли? Ведь я не член семьи.

Глаза Гранта удивленно расширились. Он присвистнул и поднял руку кверху, изображая ужас, хотя другой сжимал бокал с бренди.

— Вот как! Значит, ты все рассказал ей. Больше, чем сам Гриффин? Ну и что? Еще ничего не доказано. Единственное доказательство покоится в могиле в Кале. Или сохранилось в дальних уголках памяти нашей дорогой матери. А ее память, как известно, меняется в зависимости от обстоятельств. Я даже не думаю, что она сама знает больше, чем мы.

— Она знает только то, что ее сыновья не должны обсуждать подобные вещи, — сердито сказала Сильвия, выходя из гостиной.

— А кому из них ты отдаешь предпочтение, дорогая? — вопросил маркиз, следуя за ней.

— Неужели не ясно? — Грант натянуто улыбнулся. — Разве мне не приходилось постоянно слышать о своем замечательном, отважном младшем брате с добрым и храбрым сердцем, совсем не похожим ни на меня, ни на своего отца… а может, и похожим, кто знает?

Раф нахмурился:

— «Замечательный, отважный брат»? Никогда не слышал такого.

— Зато его отец слышал, — медленно произнес маркиз. — Я имею в виду себя, конечно.

— Я просто повторяла отзывы о Рафе во время войны, — холодно промолвила маркиза. — А если вы неправильно истолковывали мои слова, так это не делает вам чести.

— Мы правильно истолковывали то, что оставалось невысказанным каждый раз, когда ты читала военные сводки вслух за столом, — заметил Грант. — Это происходило каждое утро, и до самого вечера мы слышали только о храбрости, чести и достоинстве. Как приятно было узнать, что ты ценишь эти качества. Особенно с тех пор, как открыла их в своем младшем сыне.

— Мне тоже было бы приятно знать это! — Глаза Рафа блеснули.

— Речь шла не столько о тебе, — резко пояснила Сильвия, — сколько об отсутствии этих качеств в твоей семье.

— В какой семье, дорогая? — вкрадчиво осведомился муж.

Бренна судорожно вздохнула. Раф тут же повернулся к ней.

— Я очень устала, — промолвила она слабым голосом. — Не возражаешь, если я пойду спать? — Бренна не принадлежала этой семье, хотя надеялась войти в нее. Но теперь ей не хотелось этого. Эти люди постоянно нападали друг на друга, и она не желала больше слушать, как они терзают Рафа.

— Хорошо. — Раф кивнул. — Путешествие было очень тяжелым. Извините нас, мы идем спать. Спокойной ночи.

— Ну да, конечно. — Грант окинул взглядом Бренну с головы до ног.

Было ясно, что он подразумевал, и лицо Рафа приняло жесткое выражение. Он сердито посмотрел на брата. Грант отступил. Раф снова кивнул.

— Спокойной ночи, — твердо сказал он.

— Спокойной ночи, — ответила мать с улыбкой и легкой насмешкой в голосе. — Надеюсь, вы хорошо отдохнете. Я поместила вас в комнату для новобрачных.

Раф взял Бренну за руку и повел вверх по лестнице. Оба чувствовали на себе взгляды стоявших в холле. Достигнув верхней площадки, они услышали смех, донесшийся снизу.

— Они злятся друг на друга, — пояснил Раф. — Это в порядке вещей. Они еще долго будут сдирать шкуру друг с друга. Затем Грант отправится в деревню к какой-нибудь бедной дурочке, которую содержит для своих прихотей, а родители, натешившись перебранкой, отправятся в спальню, обнявшись, как любовники. Я все это уже видел не раз. Пусть тебя не беспокоят все эти выходки.

— Но ведь они задевают тебя.

— Я привык. — Раф вошел вместе с Бренной в спальню и плотно закрыл дверь.

Бренна заметила, как напряжены его плечи и как он, молча беспокойно ходит по комнате с невидящим взглядом и озадаченным выражением лица. Она оглядела спальню, отделанную в золотистых и зеленых тонах, с лепным потолком в стиле английской неоклассики. На розовых облаках резвились пухлые обнаженные херувимы, окружавшие высокомерную Венеру, на которую взирал пылкий Марс. Эта спальня, явно предназначенная для новобрачных, была соответствующе оформлена и обставлена, однако Бренне хотелось сейчас быть где угодно, но только не здесь.

Члены семьи Рафа остались внизу, но она до сих пор ощущала на себе их злобные взгляды. После разговора с Сильвией и встречи с Грантом, похотливо смотревшим на нее, Бренну не покидала мысль, что эту спальню выделили им как бы в насмешку над ее чувственной внешностью и их поспешным обручением. Семья Рафа жила далеко от Лондона, и, слава Богу, до нее, очевидно, не дошли столичные сплетни. Бренна посмотрела на высокую кровать с шелковыми покрывалами и медленно поправила волосы, размышляя, что делать дальше. Хотя она страстно желала познать своего мужа, ее вдруг охватило отчаяние оттого, что им придется изведать близость здесь, где самые нежные чувства будут отравлены атмосферой этого дома.

Раф, ходивший по комнате, наконец повернулся к Бренне.