Все рассказы

— Кому как, а мне изжога обеспечена. Огурчики соленые с гнильцой. Картошечка подмерзла. Так, а где же мясо? Ага — вот это мясо? — Выловил кусочек жилы размером с сигарету. — А потом солдатики гастрит наживают, под язву желудка в госпиталя косят? Мясцо-то куда идет? Поворовываем понемножку? Кабанчиков откармливаем? Для штабного магазина? Начпроду — предупреждение о неполном служебном соответствии. Завстоловой — еще трое суток. Зампотыла — ко мне! Повторится — под суд за воровство.

К пяти часам полк был разгромлен и деморализован вдребезги, как с этим не справился бы даже налет вражеской авиации.

Командующий с выражением всемирной разочарованности стоял пред свитой на артиллерийском НП и наблюдал результаты работы гаубичников, пощелкивая секундомером. Потный майор с пушками на петлицах выкрикивал телефонисту команды, и десяток-другой секунд спустя высоко над головой чугунно шелестели и прогромыхивали, как железнодорожные составы, летящие из-за леска с огневой позиции снаряды. Разрывы неукоснительно разбрасывались вдали от целей, пристрелки затягивались, майор решился на заготовленный заранее рискованный шаг: мигнул телефонисту, и, переходя к стрельбе на поражение, огневики заложили дымовые снаряды. Бурый туман окутал район цели.

— Стой! — торжествующе объявил майор. — Записать: цель задымлена!

— «Факир был пьян, и фокус не удался». Зачем же ты ее задымил? — поинтересовался командующий. — Или, как говорят в артиллерии, без «твою мать» и снаряд не туда летит? Или, раз противника уже не видно, так и нет его? Ты страусом не служил?

Ушлый майор огреб предупреждение о неполном служебном соответствии и, одеревенев лицом и фигурой, удвинулся с глаз долой.

Некогда командующий волею судеб окончил не общевойсковое, а артиллерийское училище (подобно другому, более знаменитому полководцу за двести лет до него), и артиллерия оставалась его первой любовью и слабостью.

Чем дальше, тем гуще уснащалась его речь энергическими выражениями. Когда внизу на полигоне споткнулся впопыхах гранатометчик, зарыв в песок свою трубу и кувыркнув с ног второго номера, он сплюнул, махнул рукой и отвернулся.

— Полк небоеспособен, — угрюмо резюмировал. — Офицеры подают солдатам пример жульничества и очковтирательства. Подушки в казарме ровняются по нитке, трава красится зеленой краской, а солдаты берут социалистические обязательства: вот результат. А гранаты бросать боятся — страшно! В парке занятия как? выстроит взвод на солнцепеке и талдычит. А солдат преет и терпит: скорей бы кончилось. Да выведи их в лес, посади в тени, дай расстегнуться, чтоб он видел, что ты его щадишь, бережешь! Гоняй до полусмерти, но чтоб он понимал: для дела, со смыслом! — Он достал портсигар, прикусил сигарету. — Служить не хотят — а почему? много бессмыслицы и унижений, мало воли. И считает дни до приказа. А служить — весело надо, в охотку — дело мужское! чтоб зубы скалил. Оттого и дедовщина, что снизу вверх показуха, а сверху вниз хамство: у кого на звездочку больше, тот другому тычет… товарищи офицеры… Сам грешен. Ему как себя уважать, чем в себе гордиться? вот и ищет того, над кем главным будет… А взводным удобно: старики отвечают за порядок! А комиссии смотрят бумажки и наглядную агитацию. Черт его знает, неужели и войны ничему не учат? Мы ведь с вами профессионалы, а не чиновники. — Кинул окурок в траншею, отвернулся: — Отбой. Людей и технику в гарнизон. Ну, поехали к тебе — раздавать всем сестрам по серьгам.

Но, хотя все уже приблизились к машинам, чтобы ехать, на полигоне, очевидно по инерции, еще что-то происходило. Потому что из дырявого лесочка вдруг вылетела куцая батарейная колонна, расходясь веером, резервный тягач отстал и ткнулся за куст, шесть остальных развернулись с ходу, из них разом, как чертики из шкатулок, выскочили расчеты, отцепили и развели станины, слетели чехлы, кувалды звякнули по сошникам, вгоняя в землю, длинные хоботы противотанковых пушек выстелились над травой, одинокая фигурка за боевой линией взмахнула флажком, и пушки ударили четким залпом — километровые дорожки пыли взметнулись от стволов и протянулись к зеленым щитам — снаряды шли по низкой траектории и, судя по этим дорожкам, уткнулись, точно в щиты. Заняло все это менее минуты.

Командующий поднял бровь вопросительно.

Батарея дала два залпа, мигом снялась на подлетевшие тягачи и переместилась метров на пятьсот влево, на позицию с передвижным щитом.

— Кто это упражняется? — спросил командующий, показывая, что удивлен тем, что в столь завалящем полку кто-то что-то умеет, и то по недоразумению, надо полагать.

— Командир противотанковой батареи капитан Степченков! — с особенной четкостью доложил командир полка.

— А что без приказа? Задобрить меня хотите?

— Никак нет! — рубил полковник.