Все пули мимо

- Ты почему валенки в джипе не оставил?! - орёт мне в лицо.

Но и у меня нервы не железные, тоже на пределе.

- А приказа такого не было! - срываюсь я, бесстрашно глядя снизу вверх в глаза его свирепые.

Столбенеет на мгновение Сашок от акустического удара, а затем вдруг заходится в смехе неудержимом. Да так заразительно хохочет, что и я в улыбке глупой сконфуженно расплываюсь.

- Ну и послал же бог напарничка... - давится смехом Сашок. Затем переводит дух и говорит миролюбиво: - Снимай их к чёртовой бабушке, только не вздумай выбрасывать. Давай сюда.

Стаскиваю я чуни с кроссовок, ему передаю. А он их тут же один за другим в соседний вагон через борт перебрасывает.

- Пусть едут отсюда подальше, может, где в другом городе какой-нибудь бомж нам спасибо скажет.

В этот момент где-то в хвосте состава взрыв неслабый грохает, и небо вечернее красным отблеском озаряется.

- Не высовывайся! - хватает меня за плечо Сашок, когда я машинально шаг к краю площадки делаю, чтобы посмотреть. - И так всё ясно... Сейчас машинист оглядывается, туда смотрит. Не хватало, чтобы нас заметил да состав остановил.

И точно - начал было поезд притормаживать, но, к счастью, через пару минут снова ход свой черепаший возобновил. И чего, действительно, останавливаться, если в составе взрываться нечему - по тому, как чуни мои о дно соседнего вагона шмякнулись, понятно, что тепловоз порожняк тянет. А просто так интересоваться, чего там сзади рядом с рельсами грохнуло, у железнодорожников не принято. График у них строгий, хотя по рации, как пить дать, машинист о происшествии на станцию сообщил.

Вынимает из кармана Сашок коробочку плоскую, на калькулятор похожую, и внимательно на неё смотрит.

- Да уж, недооценил я тебя, Ваня наш трижды секретный, - бормочет задумчиво. - Расшифровал ты таки код взрывателя. Но поздно, милок, поздно. Упорхнули птички... А я то, дубина стоеросовая, не понял сразу, чего это ты настаивал, чтобы взрыватель ещё в гараже активировали - только плечами, дурак, пожал. Давно ты, Ваня, на меня зубы точил, как Берия на Ежова... Здесь Сашок запинается и ко мне оборачивается. - Или на Ягоду? - смотрит на меня вопросительно.

Пожимаю я плечами. Кто это такие, думаю. До нас, что ли, на Бонзу горбатились? И при чём здесь ягоды? В смысле "малины" воровской, или имеются в виду "цветочки-ягодки", которые по порядку - вначале одни, а потом другие - срываются? Чего это он со мной в загадки-отгадки играть надумал, завожусь потихоньку.

Но Сашок ничего этого не замечает. Не до моих ему треволнений - свои у него. Я и не предполагал, что Сашок может когда-либо раскваситься - никак состояние это с его характером не согласуется. Впрочем, подлянка подобная, что нам Хозяин устроил, кого хошь подкосит и из металла легированного мякину сделает.

- Что это меня вдруг на лирику потянуло? Не к ночи давно почивших в бозе поминать, - недоумевает он. - Спасибо тебе, - неожиданно протягивает мне руку и крепко жмёт.

- За что? - сразу не врубаюсь.

- За стрельбу на шоссе, - от сердца говорит Сашок. - Если бы не ты, составили бы мы компанию покойничкам именитым.

Тушуюсь я, не привык как-то к похвалам, тем более таким душевным словно перед строем мне генерал медаль боевую вручил и личного счастья в семейной жизни пожелал.

Сашок садится на площадку, ноги вниз между вагонами свешивает.

- Садись и ты, - мне предлагает, - в ногах правды нет, а дорога у нас дальняя. В этом городе нам с тобой в жизненном пространстве отказано.

Вздыхаю я тяжко, о поручни облокачиваюсь. Здесь Сашок прав. День-два мы ещё в городе можем по углам разным мыкаться, но потом "Иван Иваныч со товарищи" нас быстро вычислят и, как пить дать, грохнут. Смотрю я вокруг: солнце за горизонт медленно закатывается, сумерки на землю опускаются, - и грусть-тоска смертная меня снедает.

- Как бы на сортировочную станцию наш состав не загнали, - вырывается у меня.

- Не переживай, не загонят, - отвечает Сашок. - Эта ветка туда не ведёт. Город по предместью огибает, потому и тащимся еле-еле, но где-то через часок мы с ветерком на север помчимся.

Посмотрел я тоскливо на небо вечернее, на звёздочки редкие, на нём высыпавшие, и тут меня понимание ситуации что громом поражает. А как же пацан мой без меня? Вернее, я без него?! Не-ет, так дело не пойдёт! И тогда извилины мои в черепушке начинают шевелиться и работать со скоростью компьютера. Планы разные строить, дикие и несусветные - как в городе остаться и выжить, - однако подсознание подсказывает, что любые из них с помощью Пупсика вполне осуществимы. Вот только как Сашка уговорить?

- Думаешь, нас в другом городе не вычислят и не достанут? - закидываю осторожненько Сашку наживку свою, что обезьяна банан.

Кривит рот Сашок, плечами двигает.

- А нам ничего другого, как надеяться на извечное расейское авось, не остаётся.

- И ты сегодняшнюю подлянку простишь Хозяину, с рук ему спустишь? подёргиваю я леску с наживкой.