Все пули мимо

Перехватил я наскоро, кофе, к удивлению, вполне сносным запил, и поехали мы в Думу. Мы - это я, Сашок и трое "секьюрити".

Не успели и километра по моей частной дороге проехать, как, гляжу, на обочине бомж замызганный руку вверх тянет, голосует, значит. Шофёр на него, естественно, ноль внимания, "секьюрити" же подобрались, полы пиджаков пораспахивали - как бы бомж не швырнул чего, - а я гляделки свои вовсю на него вытаращил. Это что, в столице само собой разумеющееся, чтоб лимузины бомжей по их просьбе куда надо подбрасывали?!

Проносимся мы мимо, я в морду бомжа немытую, с двухнедельной щетиной заглядываю и вдруг узнаю его. Это же мой писака!

- Стоп! - ору так, что перепуганный водила по тормозам изо всех сил врезает, и машину чуть ли не поперёк дороги разворачивает.

- Сдавай назад! - командую.

Сдаёт водила, а я сквозь заднее стекло пристально на дорогу смотрю. Откуда здесь писаке моему взяться, каким-таким образом он в Москву добраться мог - не с неба же упал?

А он, хмырь ещё тот, и шагу машине навстречу не делает, стоит, ухмыляется.

Открываю я дверцу, "секьюрити" тоже вроде бы рыпнуться за мной хотят, но я их стреножу:

- Сидите. Там вам делать нечего - сам разберусь.

Вылезаю из лимузина, к писаке подхожу.

- Здравствуйте, Борис Макарович! - лучится радушием писака. - С новосельем вас!

Киваю снисходительно, но молчу, продолжения жду.

- Вот, очередная порция вашего жизнеописания, - достаёт он из-за пазухи стопку листков мятых.

Беру я ошарашено эту кипу и шизею про себя тихо. Это же надо - ради двадцати баксов в такую даль переться! Небось, билет на поезд раз в двадцать больше стоит. Впрочем, судя по одёжке писаки, он сюда зайцем в товарняке добирался, причём в вагоне открытом, угольком затоваренным.

Протягиваю ему машинально двадцатку, он берёт, но в этот раз не благодарит, а укоряет легонько:

- Что вы, Борис Макарович, такая такса разве что для провинции приемлема! Москва - город дорогой, тут моё творчество полтинника стоит.

Безоговорочно добавляю ещё тридцать баксов, сверху донизу его фигуру оглядываю и вдруг чувствую - червячок к нему жалостливый во мне шевелиться начинает. Писака-то мой совсем опустился: костюмчик грязный, рваный, лицо опухшее, в щетине двухнедельной крошки какие-то белые застряли - наверняка только водкой питается, лишь корочкой хлебной занюхивая, да в канавах ночует. Там же на машинке и "мемуар" мой шлёпает.

- Ты где остановился? - спрашиваю сочувственно.

- Есть места, - скалится писака, - где творческих людей ещё привечают, - и машет рукой в лес куда-то.

- Может, ко мне в усадьбу переберёшься? - предлагаю спонтанно. Сносно жить будешь.

- Нет уж! - смеётся писака и головой отрицательно мотает. - Я - птица вольная, в клетке хирею. Полёт мысли высокой лишь на свободе возможен, а на хозяйских харчах мозги мхом обрастать начинают.

Кланяется он мне с достоинством, в карман баксы прячет.

- За денежку спасибочки, - говорит. - И... и до скорого свиданьица!

Разворачивается он и походкой независимой в лес направляется.

Как же, птица вольная, думаю себе язвительно, в спину ему глядя. Держи карман шире! На меня по заказу пашешь, деньги за это получаешь. Вот тут тебе и вся воля твоя. В обоих смыслах, гусь ты мой лапчатый...

49

В канцелярии Думы клерк какой-то невзрачный быстренько мне документы оформил, выдал под расписку карточку для электронного голосования и давай затем агитировать в проправительственный блок вступать. Мол, мне как бизнесмену крупному самая туда дорога.

Знаем мы эти альянсы кладбищенские, думаю себе. Шаг вправо, шаг влево - ахтунг, фойер! - и только ошмётки кровавые в разные стороны полетят. Однако смекалка природная не велит наотрез отказываться, потому корректненько так отвечаю, что подумаю над столь лестным предложением, но пока независимым депутатом останусь.

- Смотрите, - продолжает улещивать клерк, - в двух комитетах у нас места зампредседателей зарезервированы, одно можем вам предложить.

"У кого это - у нас? Ты вроде из обслуги, к депутатскому корпусу не принадлежишь..." - чуть не срывается с языка, но благоразумие вновь уста мне опечатывает. Вот она, "пятая колонна" в Думе! Все "шестёрки" здесь на госслужбе находятся - а значит, правительству напрямую подчиняются.

- Буду иметь в виду, - улыбаюсь многообещающе, и мы расстаёмся с виду весьма довольные друг другом.

Заседание Думы началось для меня очень даже приятственно. Спикер представил всем присутствующим нового коллегу, то бишь меня, попросил любить и жаловать, а также выразил надежду, что, хотя до каникул и осталось всего две недели, я приму посильное участие в законокрючкотворстве. Похлопали мне в ладоши депутаты жиденько, раскланялся я, сосед - лысенький бодрячок - руку пожал.