Все против попаданки

Мы спускались, вокруг уже вставали деревья, протягивали к нам алчные гибкие ветки, казались живыми, одушевленными. Кто-то снова шмыгнул в кустах, и староста опять схватился за лук. Один из крестьян подъехал по мне поближе, и в руке его я заметила обнаженный острый клинок. Мне не было страшно, пожалуй, но неприятно, и я понимала теперь то чувство, которое владело и насельницами, и даже сестрами: все, что за стенами монастыря, опасно. Ночь опасна, лучше не дразнить это зло — но какое все-таки именно?

Подступало утро, становилось немного зябко, на листьях появилась первая роса, задул ветерок. Самый темный час — перед рассветом, но днем солнце начнет палить, и уже нельзя будет так спокойно осмотреть тело бедняги. Кто?

Или что? Что это было?

Мы свернули с горной тропы, ускорились, проскочили небольшую рощицу, выехали на поле, и почти сразу я увидела вдалеке свет.

— Брат Грегор, — сказал староста. — Быстро он. 

— Нам тоже лучше поторопиться, — кивнула я и пустила лошадь быстрее. Крестьянин, охранявший меня, не отставал.

Это было крестьянское поле — рожь или другая посевная культура, и, как я поняла, первый урожай уже собирали, потому что повсюду торчали тонкие скошенные стебельки, и только дальше, там, где горел свет, еще стелились под слабым ветром колосья. Брат Грегор увидел нас, выпрямился, потом рассмотрел меня и склонился почтительно. «При крестьянах он чтит монастырский устав», — подумала я.

— Да хранит вас Лучезарная своей милостью, сестра, — поприветствовал он, не обращая внимания на крестьян.

— Осенит и вас благодатью, — ответила я и ловко спрыгнула с лошади. «Где тело», — чуть было не ляпнула я, но вовремя прикусила язык. — Пойдем помолимся о покое несчастного, — предложила я, и брат Грегор сначала нахмурился, но после не слишком охотно кивнул.

Возможно, он решил, что не стоит перечить рвению святой сестры как можно скорее успокоить осиротевшую душу. Он указал мне рукой куда-то в сторону, в гущу колосьев, и оттуда тянуло кровью, а свет — свет сиял чуть в стороне.

— Не самое приятное зрелище, сестра, — предупредил брат, и я только вздохнула. Не самое, может быть, но на местах дорожно-транспортных происшествий мне бывать приходилось. Нечасто, не на особо кровавых, но я готовила себя ко всему.

— Оборотень, — произнес брат Грегор, и я увидела растерзанного мужчину. Человек или зверь сотворил это — не разобрать, и все-таки я подошла ближе.

— Осветите его, — попросила я, — нельзя нам бояться человеческой смерти. Свет — лучшее для молитвы.

Брат спорить не стал. Сестра Шанталь зашептала слова заупокойного песнопения, прикрыв лицо руками, Елена Липницкая смотрела сквозь пальцы — не образно, а как есть.

Как есть? Что я вижу? Рваные раны, потеря крови не такая большая, он умер быстро. Не здесь, его немного проволокли. Есть разница между оборотнем и зверем? Он метил в голову, разодрал лицо. Мне казалось, для зверя нехарактерно…

— Вы смотрели его следы, брат? — негромко спросила я, и брат Грегор, чью молитву я бесцеремонно прервала, уставился на меня с обидой. — Следы. Это человек или зверь?

Одет мужчина небогато. Рубаха, подобие жилетки; одежда разорвана словно надвое, но осталась на теле: помог пояс. Ноги бедняги обуты в грубые башмаки — в один башмак.

— Оборотень, — в который раз повторил брат. — Видите, сестра? У бедняги лицо разодрано. Зверь же всегда хватает за шею.

Я посмотрела, откуда ведут следы крови, прошла чуть в сторону.

— Почему крестьяне считают, что это ведьма?

— Потому что ее сложнее убить? — ухмыльнулся брат Грегор. — Потому что зверя давно могли бы поймать? 

— Потому что легче обвинять то, чего не существует? — я остановилась, дождалась, пока он подойдет. Люди всегда одинаковы. — Мы говорили с вами об этом, так… И все же. Она должна была спуститься с горы… если мы сейчас ведем речь о насельнице. Сегодня… случилось нечто в монастыре, и… отсутствие насельницы бы заметили.

Только одной из них, но я не стала упоминать об этом. Прочие меня не интересовали. Я вернулась к телу, но брат Грегор остался стоять там же, где и стоял.

— Что-то не так? — еле слышно спросила я. Брат переместил свет поближе к себе, но я не видела ничего, что могло бы привлечь внимание. Мятые колосья, кровь… 

— Останьтесь и помолитесь, сестра, я отойду совсем недалеко. Не бойтесь ничего, я успею вас защитить и убить монстра.

Он говорил уверенно — я кивнула и внезапно увидела возле тела отпечаток огромной лапы. Действительно очень большой, возможно, больше волчьей, но мне попадалась информация, что в старину в нашем мире волки были крупнее, и, может быть, здесь тоже встречались единичные особи, пугающие размерами. Брат Грегор присел на корточки, потом поднялся и быстро куда-то пошел, я поморщилась, услышав чей-то крик — кто-то увидел тело, — но все равно вгляделась в след лапы.

Следы для меня — потемки. Я и лису от зайца не отличу. 

Крестьяне стояли поодаль, кого-то выворачивало прямо в колосья. Жюль торчал рядом с отцом и был бледен, но спокоен. 

— В чем отличие ведьмы от обычного зверя? — спросила я неожиданно для самой себя.