Все против попаданки (СИ)

Я стащила пальто, легла прямо на пол, укрыла голову. Мне остается только ждать, и, может, ко мне еще придет помощь. Что там загорелось? Да что угодно, вспыхнуло вмиг, заволокло ядовитым дымом. Хорошо, что я в этом лифте одна. Хорошо, что мне некого оставлять — друзья, да, для них это будет ударом, но не родители и не дети. Хорошо, что я со спокойной душой могу встретить внезапную гибель: всю жизнь я посвятила тому, чтобы те, кто решил поживиться за чужой счет, получили по заслугам. Все, кто считал, что урвать неправедного пирога попытаться можно, плакали после над этим вырванным у кого-то куском. Было ли мне их жаль хоть когда-то?

Вот эту «ведьму», к примеру, а успела она уйти или нет? 

Я плотнее запахнулась в пальто. Дышать становилось все труднее, мне очень хотелось вздохнуть, но легкие резало как кинжалом. Я выживу, обязательно выживу, пообещала я себе. У меня впереди процесс, на котором супруг трясет брачным контрактом — обожаю оспаривать эту чушь, за всю мою многолетнюю практику еще ни разу брачный контракт не был составлен как надо. Затем — неплательщики алиментов, мать, сбросившая троих детей на руки престарелой бабушке — я взяла со старушки символические триста рублей, ничего, доберу за счет клиентов с «Айфонами». Все эти наглые несознательные граждане с нетерпением ждут, чтобы суд вынес решение в пользу моих клиентов, и так и будет, я это знаю…

Сознание заволакивало тьмой, и я подумала — лучше, если я действительно немного посплю?

Но сон мой оказался недолог. Я только закрыла глаза, как кто-то затряс меня за плечо. Я дернулась — нашли время, но сразу вспомнила все и встрепенулась.

Я успела сесть непонятно зачем, завернулась в пальто и плавала в белом мареве, душном и влажном. Глаза начало немедленно жечь, я зашипела, поняв, что тушь не выдержала и все-таки потекла, а тот, кто пытался меня разбудить, стоял напротив и расплывался. Высокий, темный, на голове удивительно белая каска. Я сморгнула слезы — женщина?

— Простите, сестра. Лоринетта упала без чувств. Ох, я говорила вам, что она в тяжести. Какой грех.

То, что было за спиной говорившей, не походило на стены лифта, зеркальные, как большинство лифтов в бизнес-центрах. Это было что-то вроде комнатки, утопающей в удущающем аромате стирки…

Стирки? В голову пришла странная ассоциация, но это в самом деле был запах дешевой прачечной.

— Послать за матерью-настоятельницей, сестра?

— Погоди…

Что это такое? Последствия того, что я надышалась дымом. Что-то случилось с моим мозгом, такие видения и не только, самые настоящие галлюцинации — зрительные, звуковые, осязательные, возможно, я нахожусь в коме в больнице. Я ущипнула себя — болезненно, но это спящий мозг мог среагировать на уже возникшую боль. 

Потерянно я смотрела на свои незнакомые руки. Короткие ногти — ладно, местами застарелые уже мозоли. Кость намного тоньше, чем была у меня, по кистям видно, что конституция стала изящней. На мне не пальто, как я могла бы предположить, не брюки, а нечто вроде длинного серо-синего платья, я непроизвольно дернула ногой — на ступнях вместо кед болтались непонятные мюли.

— Сестра?..

Моя рука потянулась к груди. Креста нет, значит, «сестра» — все же родственница? У меня нет и не было никаких братьев и сестер и неоткуда возникнуть подобным мыслям. Мое подсознание не могло сотворить такой бред — с таким же успехом я могла бы услышать обращение «госпожа доктор». Никто никогда так не говорит ни на одном из тех трех языков, которые мне известны, включая русский, родной…

— Иду.

Тело поднялось против воли — легкое, казалось, что я стала существенно ниже ростом, и было так странно потерять эти пятнадцать сантиметров или чуть больше, над моей головой нависал деревянный закопченный потолок, взгляд поймал дрожащий свет свечей в стоящем рядом подсвечнике, слух уловил крики боли и страха.

Кто бы я ни была, за помощью сейчас явились ко мне?..

Глава вторая

Меня пугало и одновременно восхищало ощущение того, что тело — не мое. Оно плохо мне подчинялось, так посреди ночи пытаешься пошевелить затекшей рукой или во сне стремишься сбежать от опасности. Меня пугало и восхищало, что все, что я вижу, не то чтобы мне незнакомо — оно со странного ракурса. Я смотрю на людей — на эту вот женщину — снизу вверх, как смотрела на взрослых подростком, и в то же время то, что меня окружает, давит на плечи. Я стала другая или мир стал другой?

Но ноги шли, руки двигались, легкие вдыхали тяжелый пар, по виску бежала капля соленого пота. Я даже мюли не потеряла, пусть пол был неровный и споткнуться было раз плюнуть. Я спешила на чей-то крик, мне незнакомый, и на пятки мне наступала, торопилась женщина, злобно бормоча в спину:

— Сообщить матери-настоятельнице, сестра. Не место в нашем приюте развратницам. Какой пример! Лоринетта, помяните мое слово, сестра, в тяжести уже приехала сюда. Но кто знает, сколько раз она успе…