Все приключения мушкетеров

В подобные минуты Атос до того падал духом, что из полубога обращался в самого обыкновенного человека. Опустя голову, с тусклым взглядом, он с трудом произносил изредка несколько слов и по целым часам смотрел то на бутылку, то на стакан, то на Гримо, который, привыкший повиноваться каждому знаку его, угадывал в бессмысленном взгляде своего господина малейшие желания его и тотчас удовлетворял их. Если в подобную минуту случалось быть всем четверым друзьям вместе, то Атос едва участвовал в разговорах с большим усилием и то разве несколькими словами. За то Атос пил за четверых и тогда брови его хмурились больше обыкновенного, тоска его усиливалась.

Д’Артаньян при всем своем наблюдательном и проницательном уме и несмотря на сильное желание удовлетворить своему любопытству, не мог ни открыть причины такого состояния духа Атоса, ни подметить признаков, по которым мог бы предсказать время наступления такого мрачного расположения духа. Атос никогда не получал писем, никогда не делал шага без ведома друзей своих.

Нельзя было сказать, чтобы вино было причиной его скуки, напротив, он пил только для того, чтобы прогнать её, и это лекарство делало его еще мрачнее.

Нельзя было также приписать ее игре, потому что, в противоположность Портосу, который сопровождал песнями и ругательствами все перемены счастия, Атос при выигрыше оставался таким же бесстрастным, как и при проигрыше.

Случалось, что в обществе мушкетеров он в один вечер выигрывал по тысяче пистолей, потом проигрывал все до праздничного пояса своего, шитого золотом, опять все возвращал, с прибавкою еще ста луидоров, и между тем прекрасные черные брови его во все это время не шевельнулись, цвет лица не изменился и разговор его во весь вечер постоянно был спокоен и приятен.

Эта тоска, омрачавшая лицо его, происходила не от влияния климата, как у соседей наших – Англичан, потому что она становилась сильнее в лучшее время года; июнь и июль были самые ужасные месяцы для Атоса.

В настоящем он не имел никакого огорчения и пожимал плечами, когда ему говорили о будущем; следовательно тайна его была в прошедшем, как и говорили д’Артаньяну, хотя неопределенно.

Эта таинственность делала еще занимательнее человека, который во время самого сильного опьянения никогда не высказал ничего ни взглядом, ни словом, как бы искусно ни были направлены вопросы.

– Итак, думал д’Артаньян, – бедный Атос, может быть, умер уже и умер из-за меня, потому что я вовлек его в это дело, начало которого ему было так же не известно, как останутся неизвестны и последствия, из которого он не мог бы извлечь никакой пользы.

– Кроме того, сказал Планше, – мы ему обязаны жизнью. Помните ли вы как он кричал: спасайся, д’Артаньян, меня схватили. И разрядив оба свои пистолета, как он страшно гремел шпагой! как будто двадцать человек, или лучше сказать двадцать взбешенных чертей!

Эти слова удвоили горячность д’Артаньяна, который понукал свою лошадь и без того скакавшую галопом.

Около одиннадцати часов они увидели Амиен, а в половине двенадцатого были у ворот проклятой гостиницы.

Д’Артаньян часто помышлял о мщении против вероломного хозяина, – мщении, которое утешительно, хотя бы оно было одною мечтой. Он вошел в гостиницу, надвинув шляпу на глаза, положив левую руку на эфес шпаги и хлопая хлыстом.

– Узнаешь ли ты меня? спросил он хозяина, подходившего к нему с поклоном.

– Не имею чести, ваше сиятельство, отвечал хозяин, ослепленный блестящей наружностью д’Артаньяна.

– А, так ты не узнаешь меня?

– Никак нет, ваше сиятельство.

– В двух словах я напомню тебе о себе. Где дворянин, которого недели две назад ты осмелился обвинить в делании фальшивой монеты?

Хозяин побледнел, потому что д’Артаньян принял на себя самый грозный вид и Планше подражал своему господину.

– Ах, ваше сиятельство, не говорите об этом! сказал хозяин плаксивым голосом. – Боже мой, как дорого поплатился я за эту ошибку! о, я несчастный!

– Я спрашиваю тебя, где этот дворянин?

– Будьте милостивы, благоволите присесть и выслушайте меня.

Д’Артаньян, онемев от гнева и беспокойства, сел как грозный судья. Планше гордо оперся на его кресло.

– Вот как было дело, ваше сиятельство, начал хозяин, дрожа всем телом: – теперь я узнаю вас; вы изволили уехать, когда началось несчастное дело с этим дворянином.

– Да, это ты видишь, что не можешь ждать помилования, если не скажешь правды.

– Выслушайте меня и вы узнаете всю правду. Начальство уведомило меня, что в моей гостинице остановится известный фальшивомонетчик, с несколькими товарищами, переодетые мушкетерами. Мне описали вашу наружность, ваших лошадей и людей.

– Дальше, дальше! сказал д’Артаньян, догадываясь тотчас, кто сообщил это описание.

– Вследствие этого, по приказанию начальства, приславшего мне шесть человек солдат, принял меры, какие почел нужными, чтобы схватить этих делателей фальшивой монеты.

– Опять! сказал д’Артаньян, которого бесило слово «фальшивый монетчик».