Атос и д’Артаньян тотчас отправились покупать мушкетерскую обмундировку, и, как знатоки дела, они употребили на это менее трех часов. Притом же Атос был вельможа в полном смысле слова. Когда вещи ему нравились, он платил требуемую цену, не торгуясь. Д’Артаньян делал ему на это замечание, но Атос, улыбаясь, клал руку ему на плечо, и д’Артаньян понимал, что торговаться прилично было ему – бедному гасконскому дворянину, но не такому человеку, который держал себя как князь.
Мушкетер нашел прекрасную андалузскую лошадь шести лет, черную как агат, горячую как огонь, с тонкими и красивыми ногами.
Он осмотрел ее и не нашел пороков. За нее просили тысячу ливров.
Может быть, ее уступили бы и дешевле, но между тем как д’Артаньян спорил с торговцем о цене, Атос отсчитывал уже сто пистолей.
Для Гримо была куплена пикардийская, коренастая и сильная лошадь за триста ливров.
Но когда купили седло и оружие для Гримо, но из полутораста пистолей Атоса не осталось ни одного су. Д’Артаньян предложил другу взять несколько из его доли, с тем, чтобы отдать ему этот долг со временем.
Но Атос вместо ответа только пожал плечами.
– Сколько давал жид за сапфир, чтобы купить его совсем? – спросил Атос.
– Пятьсот пистолей.
– То есть двумястами пистолей больше; сто пистолей для вас и сто для меня. Да это ведь клад, друг мой; пойдите к жиду.
– Как? Вы хотите…
– Да, этот перстень напоминал бы мне слишком много печального. Притом же мы никогда не будем в состоянии отдать ему триста пистолей, следовательно, мы напрасно потеряем две тысячи ливров. Ступайте, скажите ему, что перстень его, д’Артаньян, и приходите с двумястами пистолей.
– Подумайте, Атос.
– Наличные деньги дороги в настоящее время и надо принести эту жертву. Идите, д’Артаньян, идите. Гримо пойдет за вами с ружьем.
Через полчаса д’Артаньян без всяких приключений возвратился с двумя тысячами ливров.
Таким образом, Атос нашел у себя дома источники, на которые и не рассчитывал.
IX. Видение
В четыре часа четверо друзей собрались у Атоса. Их заботы об обмундировке кончились и на каждом лице оставались только следы тайных беспокойств, потому что за настоящим счастьем всегда кроется опасение за будущее.
Вдруг вошел Планше с двумя письмами, адресованными на имя д’Артаньяна.
Одно из них было маленькая записочка, очень мило сложенная и запечатанная зеленым сургучом, с изображением голубя, несущего зеленую ветку.
Другое было большая бумага, со страшными гербами кардинала-герцога.
При виде маленького письмеца сердце д’Артаньяна забилось радостно: почерк показался ему знакомым. Хотя он видел этот почерк только один раз, но память о нем сохранилась в глубине души его.
Он взял и быстро распечатал его.
«В будущую среду между шестью и семью часами приходите гулять по дороге в Шальо, – писали ему, – и смотрите внимательно на проезжающие кареты; но если вы дорожите жизнью вашей и тех, которые вас любят, не говорите ни слова и не обнаружьте ни одним движением, что вы узнали особу, которая подвергается опасности, чтобы хоть минуту посмотреть на вас».
Подписи не было.
– Это западня, – сказал Атос, – не ходите, д’Артаньян.
– Но мне кажется, – сказал д’Артаньян, – что почерк мне знаком.
– Может быть, он поддельный, – сказал Атос, – в шесть или семь часов дорога в Шальо теперь совершенно безлюдна. Это все равно, что идти гулять в лес де Бонди.
– Но если мы пойдем все вместе, – сказал д’Артаньян; – не съедят же нас всех четверых с четырьмя слугами, лошадьми и оружием.
– Притом же это был бы приятный случай пощеголять нашими лошадьми, – сказал Портос.
– Но если это пишет женщина, которая не желает, чтобы ее видели, то подумайте, д’Артаньян, что вы можете ее компрометировать, это нейдет дворянину, – сказал Арамис.
– Мы останемся позади, – сказал Портос, – он один поедет вперед.
– Да, немного надобно времени, чтобы выстрелить из пистолета из кареты, едущей в галоп.
– О! В меня не попадут, – сказал д’Артаньян. – Тогда мы догоним карету и уничтожим сидящих в ней. Все-таки будет одним врагом меньше.
– Он прав, – сказал Портос. – Будем сражаться, притом нужно же испытать наше оружие.
– Почему же не позволить себе этого удовольствия, – сказал Арамис своим кротким и беспечным голосом.
– Как хотите, – сказал Атос.
– Господа, – сказал д’Артаньян, – теперь половина пятого и мы едва успеем быть к шести часам на дороге в Шальо.
– Притом, если мы выедем очень поздно, – сказал Портос, – нас не увидят, это было бы очень жаль. Пойдемте же собираться в путь, господа.
– Но вы забыли о втором письме, – сказал Атос; – кажется, печать показывает, что оно стоит внимания. Объявляю вам, любезный д’Артаньян, что оно больше беспокоит меня, нежели маленькая безделушка, которую вы так нежно спрятали около сердца.