Все приключения мушкетеров

– Нет, нет, оставьте его у себя из любви ко мне. Принимая его, вы оказываете мне услугу гораздо большую, чем вы думаете, – прибавила она с нежностью.

«Сколько наивности в этой женщине!» – подумал д’Артаньян.

В это время он уже совсем было решился открыться ей, сказать, кто он такой и с какою целью пришел к ней, но она вдруг сказала:

– Бедный друг мой! Этот проклятый гасконец чуть было не убил тебя.

А этот гасконец был он сам.

– А что ваши раны? Вы еще страдаете от них?

– Да, очень, – сказал д’Артаньян, не зная, что отвечать.

– Не беспокойтесь, – сказала миледи, – я ему отомщу за вас, жестоко отомщу!

«Черт возьми! – подумал д’Артаньян, – теперь еще нельзя открыться».

Ему нужно было несколько времени, чтоб оправиться от этого разговора, но всякая мысль о мщении совершенно исчезла. Эта женщина имела на него такое непостижимое влияние, что он ненавидел и обожал ее в одно время; он никогда не думал, чтобы такие противоположные чувства могли вместиться в одном сердце, и, соединившись вместе, образовать какую-то странную и какую-то дьявольскую любовь.

Между тем пробило час, и им пора было расстаться. Уходя, д’Артаньян не чувствовал ничего кроме сожаления, и во время страстного с обеих сторон прощанья назначено было новое свидание на будущей неделе.

Бедная Кетти надеялась, что ей удастся сказать несколько слов д’Артаньяну, когда он будет проходить через ее комнату, но миледи сама проводила его впотьмах до самой лестницы.

На другой день утром д’Артаньян побежал к Атосу.

Его похождения были так оригинальны, что он хотел посоветоваться. Он рассказал все; Атос несколько раз хмурил брови.

– Ваша миледи, – сказал он, – кажется, бесстыдная женщина, но все-таки вы худо сделали, что обманули ее; рано или поздно вы наживете в ней страшного врага.

Между тем Атос внимательно посматривал на сапфир, окруженный бриллиантами, заменивший на руке д’Артаньяна перстень королевы, который он спрятал в шкатулку.

– Вы смотрите на этот перстень? – сказал гасконец, гордившийся тем, что может похвастаться перед своим другом таким дорогим подарком.

– Да, – сказал Атос, – он напоминает мне одну фамильную драгоценность.

– А, не правда ли, он очень красив? – спросил д’Артаньян.

– Великолепен, – отвечал Атос. – Я не воображал, чтобы могли существовать два сапфира такой прекрасной воды. Вы выменяли его на свой бриллиант?

– Нет, это подарок моей хорошенькой англичанки, или, лучше сказать, француженки, потому что хотя я и не спрашивал ее, но, уверен, что она родилась во Франции.

– Вы получили этот перстень от миледи? – сказал Атос. Голос обнаруживал сильное волнение.

– Да, она дала мне его сегодня ночью.

– Покажите мне его, – сказал Атос.

– Возьмите, – сказал д’Артаньян, снимая его с пальца.

Атос рассмотрел его со вниманием и побледнел; потом он примерял его на безымянный палец, перстень пришелся так ловко, как будто был заказан для этого пальца.

Облако гнева и мщения омрачило всегда спокойное лицо Атоса.

– Не может быть, чтобы это была она, – сказал Атос. – Как мог этот перстень попасть в руки миледи Клерик? Впрочем, довольно трудно поверить, чтобы могли существовать два такие сходные драгоценные камня.

– Вам знаком этот перстень? – спросил д’Артаньян.

Мне показалось, что знаком, – отвечал Атос, – но, вероятно, я ошибся.

Он возвратил д’Артаньяну перстень, не переставая смотреть на него.

– Послушайте, д’Артаньян, – сказал он потом, – снимите этот перстень или поверните его камнем внутрь; он напоминает мне такие ужасные вещи, что я не могу ничего говорить. Вы, кажется, хотели просить моего совета; говорили, что затрудняетесь, не зная, что делать в таких обстоятельствах?.. Но погодите, дайте мне опять перстень; тот, о котором я говорил, должен быть исцарапан с одной стороны, вследствие одного случая.

Д’Артаньян снял опять перстень с пальца и подал его Атосу.

Атос задрожал.

– Посмотрите, – сказал он, не странно ли это!

Он показал ту самую царапину, о которой говорил.

– Да от кого же у вас был этот сапфир, Атос?

– От матушки, а она получила его от бабушки.

– Я говорил вам, что это фамильная драгоценность, и она не должна была бы выходить из нашего рода.

– А вы его… продали? – с нерешимостью спросил д’Артаньян.

– Нет, – отвечал Атос с какою-то странною улыбкой. – Я подарил его любовнице ночью, точно так же как вам его подарили сегодня.

Д’Артаньян задумался. Душа миледи показалась ему в это время глубокой и мрачной пропастью.

Взяв перстень, он не надел его на палец, а положил в карман.

– Послушайте, – сказал Атос, взяв его за руку. – Вы знаете, как я люблю вас. Если бы у меня был сын, я не мог бы любить его больше чем вас. Послушайтесь меня, бросьте эту женщину. Я не знаю ее, но какое-то предчувствие говорит мне, что это погибшее создание и что в ней есть что-то роковое.

– Вы правы, – сказал д’Артаньян, – я брошу ее; признаюсь вам, эта женщина пугает даже меня самого.

– Достанет ли у вас на это решимости?

– Достанет, – отвечал д’Артаньян. – Я готов на это хоть сейчас.