Все по-настоящему

Я так поглощён возникшей в голове идеей, что забываю обо всем на свете. В том числе и о жене, с которой мы должны были встретиться после работы, чтобы нанести визит её матери. Отодвигаю стул, резко встаю из-за стола и никому ничего не сказав, выхожу из конференц-зала. Тут же набираю Тату, но она не отвечает. Наверное, на операции. И перезвонит мне, как только освободится. Меня охватывает тупое чувство разочарования, которое я сам себе не могу объяснить. Растираю глаза и бреду по коридору к совещательной, из которой доносится шум. В пылу обсуждения новой идеи споры неизбежны. Навстречу мне вылетает брат.

— Уже уходишь? — бросаю взгляд на часы.

— Убегаю. Меня Кира в ЗАГСе уже, наверное, заждалась. Боюсь, второй несостоявшейся свадьбы даже она мне не простит, — лыбится на все тридцать два этот счастливый придурок.

— Тогда беги, конечно. Как тебе, в общем, мой план?

— Отлично! — кричит Сашка на бегу. — Еще кое-что обмозгую, почитаю, и вечером обсудим…

Сашка скрывается в лифте, и я не успеваю уточнить, что значит вечером? Он собирается вернуться в офис? Зря! Сегодня я не планирую задерживаться. В кои веки не планирую, да…

Снова зачем-то проверяю телефон. Взгляд задерживается на миллионе не отвеченных сообщений в Вайбере. Оказывается, меня добавили в какой-то новый чат. Чат под названием «Родня» из семидесяти трех человек, матерь божья! Осторожно нажимаю на иконку. Четыреста, мать его, сообщений за последние… два часа! Большинство из них — это поздравления нам с Таткой. Остальные — намек на то, что негоже это — приличному человеку, да зажимать свадьбу. О чем идет речь в голосовых, которых в чате даже больше, чем текстовых, я понятия не имею. И слушать их даже как-то боюсь. А еще меня волнует вопрос, откуда у этих людей мой номер. В то, что им поделилась Тата — не верю. Вряд ли бы она меня так подставила.

И тут, будто в ответ на мои вопросы — у меня звонит телефон. Татка!

— Привет! Ты звонил? Я на операции была… так что…

Голос Таты звучит как-то странно, но я списываю это на акустику, царящую в больничных коридорах.

— Звонил. Мы ведь так и не договорились по поводу твоей матери.

— Матери?

— Ты что, забыла? Она же нас ждет на ковер. И судя по тому, что пишут в чате под названием «Родня», не одна она ждет… — Татка тихонько ругается себе под нос, и я невольно начинаю смеяться. В последнее время я вообще много смеюсь.

— Как они до тебя добрались?

— Понятия не имею. Но задаюсь тем же вопросом.

— Я надеюсь, ты не вышел из чата?

— Нет, конечно. Это будет… как-то неуважительно, да?

— Вот именно, — вздыхает Тата. — Знаешь, как поступи? Просто поблагодари всех и отключи уведомления, чтобы они тебя не отвлекали. А потом я что-нибудь придумаю.

— Ладно. Так, а к матери твоей мы сегодня едем?

— Нет. Только не сегодня. У меня… у меня был тяжелый день. Я ей сама все объясню. Она поймет.

— Ну, как знаешь. За тобой-то когда заехать?

— Зачем? Я сама доберусь. Мне еще кое-куда заскочить надо, так что… Встретимся дома, да?

— Угу…

Мне так нравится, как звучит это ее «встретимся дома», что первая часть предложения, проходит как-то мимо меня. Я возвращаюсь в совещательную, улыбаясь, как идиот. А там на меня наседает директор по маркетингу, и обсуждение моего предложения заходит на второй круг, уже с учетом тех данных, к которым пришли мои люди, пока меня не было. Когда все заканчивается, часы показывают восьмой час. Вот тебе и вернулся домой пораньше…

— Домой, Клим Николаич?

— Домой, — киваю водителю, ныряю в тепло салона, игнорируя боль в спине. Город прочно стоит, но нам недалеко, да и Гриша знает, как проехать дворами. В лифте едва не подпрыгиваю от нетерпения. В животе урчит. Спасибо Тате за завтрак, иначе я бы голодал целый день. Мысль о вкусном горячем ужине греет практически так же, как и о предстоящей встрече с женой. Кстати, я опять забыл уточнить свой график, чтобы согласовать время свидания. Уже второго, кстати сказать…

Двери лифта разъезжаются. Привычным движением нашариваю в кармане пальто ключи, но в последний момент резко меняю план и жму на кнопку звонка. Закрыв глаза вслушиваюсь в тишину, представляя, как она бросает свои дела и торопится, чтобы открыть мне дверь… Зачем я это делаю? Не знаю. Просто после стольких лет одиночества испытываю какой-то нереальный кайф от того, что за этой закрытой дверью меня, наконец, ждут.

— Сашка? А где Тата?

— Где-где! В кухне. Готовит праздничный ужин.

— А по какому поводу праздник? — вздергиваю бровь, стараясь не показать брату, как я разочарован.

— Так свадьба же у нас с Кирой! На этот раз настоящая! Даже документ есть, — зубоскалит тот. — Ты чего не сказал, что у тебя батя кантуется? Я тебя с Таткой сдал. Ну, в смысле, разболтал, что вас вместо нас ошибочно поженили.

— Блядь!

— Да я ж не знал, что ты ему наплел с три короба. Татка тоже объяснить ничего не успела. Она вообще уже потом пришла. Какая-то странная… Ты не знаешь, что у нее случилось?

Последний вопрос брата отвлекает меня от всех других мыслей. Я хмурю брови и резко дергаю головой — нет, мол, я не в курсе. Вешаю пальто в шкаф, иду в сторону кухни.