Все по местам

Он отправил Полвила к леди Барбаре с вежливой просьбой: не будет ли она так любезна позволить капитану Хорнблауэру и его офицерам отобедать с ней в кормовой каюте. Полвил вернулся с вежливым ответом: «леди Барбара будет счастлива». За столом в кормовой каюте помещалось самое большее шесть человек. Хорнблауэр суеверно вспомнил, что перед стычкой с «Нативидадом» гостями его были Гэлбрейт, Сэвидж и Клэй. Он ни за что бы не признался себе, что вновь пригласил их, надеясь на повторение тогдашней удачи, но тем не менее дело обстояло именно так. Шестым он пригласил Буша – другой возможной кандидатурой был Джерард, но Джерард так хорош собой и, непонятно когда, так успел изучить свет, что Хорнблауэр желал оградить леди Барбару от чрезмерного с ним общения – единственно, поспешил он себя заверить, ради мира и спокойствия на корабле. Уладив все это, он смог подняться на палубу, сделать полуденные замеры и походить по шканцам – на месте ему не стоялось – чувствуя, что после обмена вежливыми посланиями он может без смущения встречаться с леди Барбарой глазами.

Обед в три часа удался. Клэй и Сэвидж прошли в своем поведении несколько стадий, для их возраста вполне естественных. Сперва они робели в присутствии леди Барбары, потом, пообвыкнув и выпив по бокалу вина, впали в другую крайность. Даже несгибаемый Буш, к изумлению Хорнблауэра, продемонстрировал те же симптомы в той же последовательности, бедняга же Гэлбрейт был неизменно робок.

Но Хорнблауэра изумило, как легко леди Барбара управляется с ними со всеми. Его Мария не смогла бы даже поддержать общий разговор, а Хорнблауэр, мало знавший женщин, склонен был всех их мерить по Марииной мерке. Леди Барбара легко отшутилась от самоуверенной напористости Клэя, внимательно выслушала рассказ Буша о Трафальгаре (он служил младшим лейтенантом на «Темерере»), и совершенно покорила Гэлбрейта, обнаружив незаурядное знание поэмы «Песнь последнего менестреля»[7], принадлежащей перу Эдинбургского стряпчего. Гэлбрейт знал ее назубок от корки до корки и считал величайшей из английских поэм. Когда он обсуждал стихи с леди Барбарой, щеки его горели от удовольствия.

Свое мнение об этом творении Хорнблауэр оставил при себе. Его любимым автором был Гиббон – «История упадка и разрушения Римской империи» лежала в каждом письменном столе, за которым ему случалось сидеть. Его удивило, что женщина, которая с легкостью цитирует Ювенала, что-то находит в варварской романтической поэме, лишенной какой-либо изысканности. Он ограничился тем, что сидел и разглядывал лица присутствующих – Гэлбрейт был обрадован и смущен, Клэй, Сэвидж и Буш немного не в своей тарелке, но помимо воли заинтересованы. Леди Барбара держалась непринужденно и говорила с бесстрашной самоуверенностью, которая тем не менее (Хорнблауэр неохотно вынужден был признать) казалась никак не связанной с ее высоким положением.

Она не пользовалась уловками своего пола, и все же, как Хорнблауэр осознал, не была ни холодной, ни мужеподобной. Она могла быть сестрой Гэлбрейта и теткой Сэвиджа. Она говорила с мужчинами как с равными, не завлекая их и не отталкивая. Она очень отличалась от Марии. Когда обед закончился, и офицеры встали, чтобы выпить за здоровье короля (лишь двадцать пять лет спустя король, сам бывший прежде моряком, разрешил флоту пить за него сидя), она подхватила «храни его Боже» и прикончила свой единственный бокал с тем самым налетом легкой торжественности, который отвечал случаю. Хорнблауэр вдруг понял: он страстно желает, чтобы вечер не кончался.

– Вы играете в вист, леди Барбара? – спросил он.

– О да, – сказала она. – На борту этого судна есть игроки в вист?

– Есть, но не слишком охочие, – сказал Хорнблауэр, улыбаясь своим подчиненным.

Но никто особенно не возражал сыграть с леди Барбарой, тем более надеясь, что ее присутствие умерит сухую строгость капитана. Леди Барбаре выпало играть в паре с Хорнблауэром против Гэлбрейта и Клэя. Клэй сдал и открыл козырь – черви. Ход был леди Барбары. Она пошла с червового короля, и Хорнблауэр заерзал на стуле. Это походило на ученическую игру, а ему почему-то неприятно было думать, что леди Барбара плохо играет в вист. Но за червовым королем последовал бубновый и тоже взял взятку, затем червовый туз и за ним семерка. Хорнблауэр взял дамой – последней своей червой (всего их вышло одиннадцать) и вернул ход в бубну. Леди Барбара взяла дамой и пошла с бубнового туза, потом два раза с маленькой бубны. Хорнблауэр снес младшую трефу (их у него было четыре – король, валет и еще две). Его противники сбросили на бесконечные бубны по маленькой пике. От сомнений Хорнблауэр перешел к полной уверенности в своей партнерше, и оказался совершенно прав. Она пошла с трефового туза и еще три раза в трефу. Хорнблауэр прорезал валетом, пошел с короля, на которого его партнерша снесла бланковую пику и объявила, что берет оставшиеся две взятки на козыри. Они сделали шлем, хотя у противников были все взятки в пиках.