Все оттенки тьмы

Деревенька Медбурн была километрах в трех к югу от Иствейла, неподалеку от шоссе А1 и Йорк-роуд. Она представляла собой сборище уродливых каменных домов с неухоженными садами. Этой дыре точно не светит награда «Лучшая деревушка Англии». «Красный петух» — единственный их паб. По выходным у них выступали музыканты, а по четвергам все орали в караоке. Заведение не могло похвастаться безупречной репутацией, там частенько вспыхивали драки, а в туалетах шла бойкая торговля наркотой. Особенно любили этот паб солдаты из соседнего военного лагеря в Кэттерике.

— Когда это было? — решила уточнить Энни.

— Не знаю. Может, недели за две до того, как он повесился. Я вчера видел репортаж про него, по телику.

— Чем он был занят, когда ты его там увидел?

— Я его потому и заметил, что там был, — начал объяснять Хаскелл. — Пили мы пивко с друзьями, тихо-мирно. Смотрю: мой школьный учитель. Ну, понятное дело, надо было срочно выметаться, иначе устроил бы мне скандалешник.

— Твой учитель? — недоуменно нахмурилась Энни.

— Ну да. Мистер Ваймен.

— Погоди-ка, — сказала Энни. — Я правильно тебя поняла: незадолго до смерти Марка Хардкасла ты видел его в «Красном петухе» в компании Дерека Ваймена?

— Точно. А вы соображаете! — восхитился Хаскелл и повернулся к Уинсом: — Выдайте ей там премию на работе.

Уинсом, тоже немало озадаченная, смотрела на Энни.

— Что же они там делали? — продолжила та.

— Ну, слюней не распускали, сами знаете, о чем я.

— А чем они все-таки занимались?

— Ну как чем… просто болтали. Пили. Отдыхали, короче.

— Кстати, мистер Ваймен ничего не передавал мистеру Хардкаслу?

— Типа?

— Ну, из рук в руки.

— He-а. Думаете, они там наркоту толкали? Ни хрена подобного.

— Может, они вместе смотрели какие-нибудь фотографии? Что-нибудь в таком духе?

— Чего, типа порнухи? Типа мужиков, сосущих друг другу…

— Ники!

— Не, никаких фоток они друг другу не показывали.

— На столе перед ними было что-нибудь, помимо стаканов?

— Нет.

— Они сидели вдвоем? Или с ними был кто-то еще?

— Никого. Может, отдадите мне уже деньги?

Энни протянула ему десятифунтовую банкноту. Она подумала спросить, не заметил ли Ники, как они общались — не прикасались ли они друг к другу, не шептались ли, не обменивались ли многозначительными взглядами. Впрочем, вряд ли Ники обратил бы внимание на подобные тонкости. Но на всякий случай Энни все-таки спросила.

— Не, ничего такого я не видел, — пожал плечами Ники. — Но этот Хардкасл прямо весь кипел от злобы. Мистер Ваймен его долго успокаивал.

— Ваймен его успокаивал?

— Ну да. А тот психовал.

— Ссорились они, что ли?

— Ссорились? — Ники задумался. — Нет. Он, по ходу, ему жаловался. Как друг.

— И что было потом?

— Слинял я, что же еще. Пока Ваймен меня не засек. А иначе он бы мне здорово подгадил. Это он умеет, наш Ваймен.

— Может, ты вспомнил что-нибудь еще?

Хаскелл помахал банкнотой:

— Это я уже отработал, сучо…

— Повторяю, — нарочито ласково процедила сквозь зубы Энни. — Что-нибудь еще?

— Эй! — Хаскелл поднял вверх руки. — Успокойся. Ничего я больше не помню. Мистер Ваймен чем-то расстроил Хардкасла, а потом его утешал.

— То есть Хардкасл разозлился из-за слов Ваймена? — уточнила Энни.

— Ну, так оно все выглядело. Они сидели в углу, так что вряд ли меня видели, но я решил не нарываться. В конце концов, на свете полно мест, где мне нальют. Зачем же тусить там, где тусит мой учитель?

— Ники, учитывая, сколько времени ты проводишь в школе, учитель твой вряд ли тебя бы узнал, — заметила Энни.

— Шутите? Зря паритесь. Нормально у меня все с учебой.

Энни рассмеялась, и Уинсом тоже не удержалась. Обе встали и направились к двери. Но на пороге Энни обернулась:

— Кстати, мы же здорово отвлеклись от Джеки Биннса и Донни Мура. Ты уверен, что все мне рассказал? Может, ты видел у Джеки Биннса нож?

— Нет у Джеки никакого ножа. Вы вообще ни хрена не поняли. Джеки ничего такого не делал. А я ничего не видел. — Отвернувшись, Ники схватил пульт и включил звук. — Ну вот, из-за вас я прохлопал, чё там было! Теперь ни хрена не смогу понять!

Когда Энни с Уинсом сюда приехали, лифты не работали. Не действовали они и сейчас. Спускаться с шестого этажа, конечно, проще, чем подниматься, но омерзительная вонь, к сожалению, так никуда и не делась. Пахло застоялой мочой и какой-то тухлятиной, которую побрезговали доесть местные коты и собаки.

На третьем этаже их нагнал мужчина в капюшоне и так грубо толкнул Энни плечом, что она отлетела к стенке, а он понесся дальше, даже не извинившись. Придя в себя, Энни проверила, целы ли карманы и на месте ли кошелек. Вроде бы да. И все же только выйдя из подъезда, она вздохнула с облегчением. В лестничном отсеке на нее почему-то накатил приступ клаустрофобии.

Они направились к машине. О радость, машина никуда не делась и даже не пострадала от вандалов с краской в баллончиках. Энни взглянула на часы — почти пять.

— Может, выпьем? — предложила она. — За мой счет. Уже, считай, вечер, можно и пропустить по стаканчику. Ужасно хочется.

— Я за, — поддержала ее Уинсом, — надо срочно перебить во рту привкус этой помойки.