Все оттенки тьмы

София наградила его взглядом, ясно говорящим о том, что Верди и Пуччини в данный момент ее не интересуют.

— Ну а помимо этого проклятого платка?

— Яго сказал Отелло, что Кассио говорил во сне о Дездемоне. И не только говорил, — улыбнулся Бэнкс.

— Ну да, якобы бросился целовать Яго, закинул на него ногу, думая, что рядом с ним Дездемона. А ведь к тому времени Отелло и так уже почти помешался от ревности. Яго же подогревал его ревность, пока тот не выдержал. Убил ее в конце концов, бедняжку Дездемону.

— Положим, Отелло и сам хороший враль, вешал Дездемоне на уши лапшу, плел сказки об экзотических землях, о битвах со страшными чудовищами. Он и сам вкладывал ей в голову разные картинки: и каннибалов, и уродцев с головами ниже плеч. Настоящая душа общества этот Отелло.

— И это ведь сработало? — рассмеялась София. — Дездемона слушала его, затаив дыхание. Ты прав: он и впрямь использовал те же методы, что и Яго. Видимо, не самый худший способ завладеть вниманием девушки. Просто действует по-разному Словами легко задурить голову или разжечь чувства, в данном случае — ревность. Наверное, Отелло был по натуре собственником и к женщинам относился так же, как к вещам. В общем, на мой взгляд, эта пьеса в первую очередь о могуществе слов и о том, как влияет на нас живое воображение.

— И хорошо и плохо, — добавил Бэнкс.

— Да, это уж точно.

— Ну, зато Отелло затащил-таки ее в койку, — подвел итог Бэнкс.

Заиграла последняя песня альбома «Мэззи Стар» — тягучая, завораживающе медленная. Бэнкс допил шелковистый нежный амароне.

— А потом, — пробормотал он вроде бы самому себе, — Яго своими речами подбил Отелло убить Дездемону и покончить с собой.

— Да. Ты чего, Алан?

— Да так. — Он опустил бокал. — Просто мелькнула одна мысль, — Бэнкс придвинулся поближе, — но потом ее сменила другая, куда более привлекательная. Хочешь, расскажу, как однажды я раскрыл одно совершенно жуткое убийство?

— Умеешь ты настроить девушку на романтический лад, — пролепетала София, обнимая Бэнкса.

Воскресное утро выдалось на редкость ясным и солнечным. Сияло ярко-голубое небо, поблескивала зеленая травка. Словом, идеальный весенний денек. После раннего завтрака Бэнкс с Софией сели в «порше» и поехали в Рит. Оставив машину у парка, они двинулись в сторону старой школы, мимо местного паба и пекарни, к Скелгейту. Там они, отворив калитку в каменной стене, прошли на вересковую пустошь. Бэнкс и София гуляли по долине, а над ними возвышался Калверский холм. В небе, забавно курлыкая, парили кроншнепы. То и дело в траве мелькали серые кролики, с торфяников взлетали целые семейства куропаток. Дважды Бэнкс с Софией подходили слишком близко к гнезду чибисов, и птицы, бросившись защищать свою территорию, в панике со стрекотом взмывали вверх, шумно хлопая крыльями.

С другой стороны долины на зеленых склонах холмов извивались светло-серые каменные ограды. С высоты контуры оград напоминали гигантские бидоны или чашки. Местами на тропинке виднелись лужи, но под солнечными лучами земля быстро высыхала.

Сделав крутой поворот, Бэнкс и София, держась за руки, спустились с холма и прошли мимо деревушки Хилоу, с ее желтыми коттеджами и крошечными аккуратными садиками, полными красных, золотистых, фиолетовых и голубых цветов и лениво жужжащих пчел. Затем Бэнкс и София вернулись обратно к реке. Пройдя под сводом ольховых деревьев, они перешли маленький разводной мост и вновь побрели вдоль реки по старой «похоронной» дороге в сторону Гринтона.

До самой церкви Святого Андрея им не встретилось ни души. Лишь на кладбище они заметили женщину в красном платье в горошек и белой шляпке, которая украшала могилу цветами.

Бэнкса вдруг охватило жуткое предчувствие. Будто на них надвигается какая-то страшная беда, что после сегодняшнего дня их ждут одни несчастья и нужно немедленно вернуться в Рит и начать эту прогулку заново, чтобы сполна насладиться каждым моментом, каждой секундой, вобрать в себя красоту и безмятежность окружающего мира, защититься от грядущих горестей. Возможно, в будущем ему не раз вспомнится это утро, подумал Бэнкс. «Обломками сими подпер я руины свои». Кажется, это писал Элиот. Надо бы спросить у Софии, она наверняка знает.

Странное ощущение прошло, и они, перейдя дорогу, подошли к пабу «Мост».