Все оттенки тьмы

Кроме того, Вествуд упоминал в письме о недавнем походе по антикварным магазинам и карточном столике времен Георга Первого, от которого Сильберт «пришел бы в восторг». Писал он и о вкусном ужине, состоявшем из фуа-гра и потрошков, который он поглощал «в компании Грэйси и Севрона» в ресторане, награжденном мишленовскими звездами, где он увидел одного из министров кабинета Тони Блэра вместе с опальным коллегой.

Как и все остальные, это письмо было отправлено Сильберту на адрес британского посольства в Берлине, где он, видимо, работал. Интересно, читали ли такие письма цензоры? Несмотря на огромное количество сплетен, ничего, что могло бы возмутить спокойствие и навлечь на Сильберта или Вествуда гнев правительства, в этом послании не было. Вествуд лишь раз написал о политике, упомянув недавно вынесенный Эгону Кренцу приговор за причастность «к гибели людей у Берлинской стены». В остальном письмо было вполне обычным, написанным общительным, осведомленным, дружелюбным снобом. Вероятно, автор знал, что его послание будет прочитано не только Сильбертом. Даже если между ними и существовали любовные отношения, в письме на это не было даже намека. Когда Энни дочитала, Бэнкс вложил листок обратно в конверт и вернул в стопку.

— Как думаешь, может, они из-за них поссорились? — постучала Энни по пачке писем.

— Возможно. Но почему только сейчас? Скорее всего, эти письма лежат тут с конца девяностых, если только Сильберт не переложил их вдруг еще откуда-нибудь.

— А вдруг Хардкасл в четверг вечером или в пятницу утром решил порыться в вещах Сильберта, пока тот был в Амстердаме?

— Тоже возможно. Правда, Сильберт ведь и до этого частенько уезжал из дома. У Хардкасла было полно времени все тут изучить. Тогда почему он надумал устроить обыск сейчас?

— Потому что его одолела ревность.

— Хмм, — протянул Бэнкс. — Давай лучше посмотрим, что творится внизу, в кабинете.

Кабинетом явно пользовался Хардкасл — в отличие от гостиной наверху тут царил творческий беспорядок. Почти все, что обнаружили Бэнкс и Энни, имело отношение к театру, декорациям и костюмам. Повсюду валялись записки, наброски, книжки и сценарии с разноцветными пометками на полях. На ноутбуке стояла программа для сценариев, в которой Хардкасл работал над двумя пьесами. Кино Марк тоже не обошел вниманием: судя по первой странице текстового файла, он начал писать сценарий ужастика про привидения, из времен викторианский Англии.

В ящике стола, на последнем номере журнала «Свет и звук», лежала карточка памяти, какие стоят в цифровых фотоаппаратах.

— Странно, — заметила Энни, когда Бэнкс показал ей эту карточку.

— Почему?

— У Хардкасла есть цифровой фотоаппарат. Вот, лежит на нижней полке книжного шкафа. — Взяв ее, Энни подошла к Бэнксу.

— И что? — не понял он.

— Не изображай из себя деревенщину. И так все понятно.

— Ага, понятно. Цифровой фотоаппарат, карта памяти. Так чего такое-то? И, кстати говоря, я не деревенщина. У меня у самого есть цифровой аппарат, и я знаю, для чего нужны такие вот карточки.

Энни вздохнула.

— Это же «кэнон», — терпеливо, словно пятилетнему, объяснила она. Хотя пятилетний уже догадался бы, что она имеет в виду, подумал Бэнкс. — К нему подходит компактная флешка.

— Ага, кажется, я понял. Это не она.

— Умница! Это карта памяти.

— А что, она в «кэнон» не влезет?

— Нет. Такие — для цифровых аппаратов «сони».

— А адаптера к ним нет?

— Нет. К фотоаппаратам их не делают. То есть чисто технически это возможно, но вообще-то совершенно бессмысленно. Проще купить подходящую к твоему фотоаппарату карточку памяти. Выпускают специальные кард-ридеры, да и большинство компьютеров нормально взаимодействуют с разными видами карт, — как, например, ноутбук Хардкасла, — но карточка для «сони» в «кэноне» работать не будет.

— Может, она изначально предназначалась для компьютера, а не для фотоаппарата? Сама говоришь, что компьютеры их распознают.

— Это возможно, но очень маловероятно, — ответила Энни. — Для портативных компьютеров все покупают ю-эс-би-флешки. А вот эти малявки вставляют в фотоаппараты.

— Тогда что эта штука делает тут, в ящике?

— Вот именно. И откуда она взялась? У Сильберта тоже «сони» нет. Он пользовался старым «олимпиком», который лежит у него в кабинете.

— Занятно, — протянул Бэнкс, разглядывая тоненький квадратик. — Давай посмотрим, что на ней?

— А как же отпечатки?

— Черт, — ругнулся Бэнкс и, выйдя в коридор, позвал криминалиста. Тот обсыпал карту порошком, внимательно осмотрел и покачал головой:

— Слишком все смазано. С такими маленькими предметами всегда так бывает. Если повезет, можно найти что-нибудь на самой карте, хотя вряд ли — их всегда берут кончиками пальцев за края.

— А разве это не карта? — спросил озадаченный Бэнкс.

— Извини, я забыла объяснить. Смотри: сама карточка вложена в адаптер, своего рода чехол, в котором ее вставляют в разъем компьютера.

— Ага. Ясно. — Бэнкс поблагодарил криминалиста, и тот вновь ушел на первый этаж. — Ну, теперь уже можно, давай смотреть. Раз карта в чехле, мы не сможем ее повредить, верно?

— Думаю, да, — кивнула Энни и села перед компьютером.