Все оттенки черного

— Пришла она к мельнице, затаилась, а незадолго до полуночи смотрит, выходит Емельян Григорьевич из дому да прямиком в лес. Прасковья за ним. Тихо шла, неслышно, не прознал мельник, что подглядывают за ним. Вышли они на поляну, лунным светом залитую, а посреди поляны пень стоит старый, но крепкий. Мельник подходит к пню и достает огромный нож. А Прасковья из-за дерева смотрит, трясется от страха вся. Емельян Григорьевич скидывает одежду, втыкает нож в пень да как прыгнет через него! Прасковья глядь, а вместо мельника с той стороны пня волк огромный появился!

— Врешь! — Мишка произнес это из бравады, на самом деле парень чувствовал себя не очень уверенно.

— Не хочешь, не верь, — отрезала Анна. — В ту ночь в соседней станице волк двух лошадей задрал. И конюха. Только это было его последнее злодейство.

— Тетка Прасковья, конечно, станичникам все рассказала?

— Нет, — медленно ответила девушка, — она поступила по-другому. Когда оборотень по своим делам подался, Прасковья еще долго не могла в себя прийти, дрожала, плакала, а потом прокралась к пню да нож-то мельницкий из него вытащила. И домой побежала.

— Нож-то ей зачем?

Черные глаза девушки чужим взглядом пробежали по лицу Мишки.

— Затем, что, когда она нож вытащила, Емельян Григорьевич потерял всякую возможность снова человеком обернуться.

Парень проворчал что-то неразборчивое.

— Когда мельник к пню вернулся, он сразу понял, кто его тайны лишил. Следы учуял и к Прасковьиному дому пришел, да только ждали его там. Прасковья всех своих предупредила, Лексей Софроныч, отец ее, кузнеца позвал, Игната, вместе оборотня и заловили.

— Как же они его заловили? — недоверчиво прищурился Мишка. — Он же оборотень!

— Так и заловили, — со всей серьезностью ответила Анна. — Игнат слова знал нужные да и здоров был. Два дня оборотень в яме сидел да выл так, что вся станица от ужаса заходилась. А на третий день кузнец Игнат цепь сковал особую, и теперь Емельян Григорьевич сторожит Прасковьин дом. А мельницу люди сожгли.

— М-да, история. — Мишка провел рукой по роскошным черным волосам девушки. — Теперь понятно, почему тетка Прасковья на этих делах двинутая.

— И почему она меня не любит, — задумчиво добавила Анна.

— А ты-то здесь при чем?

Черные, чернее ночи, глаза девушки остановились на лице Мишки.

— Потому что мельник тот, Емельян Григорьевич, моему деду братом родным приходился. И тетка Прасковья нашу семью с тех пор не жалует.

— Да ерунда это все. — Мишка скептически посмотрел на полную луну и потянулся к алым губам девушки. — Ань, давай, а?

— Тебе бы все одно. — Девушка охотно ответила на поцелуй, но твердо остановила тянущуюся к шортам руку парня.

Константин

— Костик, я тебе обещаю, это дело не просто выгорит, оно потрясет весь русский ювелирный бизнес! — Штанюк возбужденно облизнул губы. — Ты войдешь в историю!

— Мне истории как раз не нужны, — усмехнулся Куприянов, перебирая черные четки. — То, что ты предлагаешь сделать, потребует слишком больших усилий. Я не уверен, что смогу сейчас позволить себе это.

— Время есть. Два дня. Посчитай, прикинь. Но, говорю честно, такой возможности может больше не представиться! — Григорий Штанюк, довольно известный и довольно успешный брокер, округлил глаза.

Операция, которую предлагал провести Григорий, была рисковой. Даже слишком рисковой. Но в случае успеха фирма Куприянова не просто становилась номером один на русском ювелирном рынке, а начинала превращаться в монополиста. Штанюк, кожей чувствующий большие комиссионные, названивал Константину все утро и, наконец, сумел вытащить его на деловой ленч на открытую веранду «Эльдорадо», где и изложил свой план.

— Ты их всех подомнешь!

— Или меня подомнут, — буркнул Куприянов, прищурившись на видневшийся из-за Москвы-реки Кремль.

— Ты же крепкий, Костя, — промычал Марик Марципанский, отрываясь от тарелки. В отличие от собеседников, ограничившихся кофе и сладкими рогаликами, Марципанский, воспользовавшись случаем, сделал более чем плотный заказ — салат, холодные закуски, горячее — и теперь уплетал за обе щеки. — Когда это ты отказывался рисковать?

— Когда мне не давали время просчитать все варианты, — пожал плечами Куприянов.

Штанюку Константин доверял. Не полностью, разумеется, но достаточно, чтобы работать на бирже только через него. А вот Марика Куприянов недолюбливал.