Все оттенки черного

— Щас, не гони, — Колоброд резво подтянул спортивные штаны. — Церковь-то, что под горой, к тому времени уж закрыли: попа на Соловки, а в ней клуб сначала хотели открыть, потом склад под зерно. А родник-то бил под горой. Озерцо там даже было крохотное, ну, вроде яма глубокая в земле. А вода в ней, отец рассказывал, чистая как слеза была, вкусная И вот как-то раз пошли туда пацаны, и бац! А в яме-то той утопленница головой вниз. Одни синие пятки наружу. Милиция из района снова налетела: как, что, шум, гам. Вредители, мол, противники колхоза, расправу над его активом творят! Заарестовали кого-то сразу. Баба-то утоплая наша местная была. Незамужняя, вековуха, одним словом. В колхоз-то она одной из первых вступила. Ну, разбиралась милиция, разбиралась, ну и убралась потом… А слухи по деревне другие ползли, нехорошие.

— Да какие слухи-то? — Его собеседник слушал уже невнимательно: за рощей слышался настырный гудок. Молоковоз оповещал окрестных жителей о своем прибытии.

— Ведьма то была, понял? Баба-то эта. Давно к ней дурная слава липла: колдовка, одним словом! Порчу, стерва, пускала. А слух по деревне такой полз: мужики собрались у председателя колхоза, а он свой мужик был, местный, понимал, значит, что к чему. Стали судить, рядить, как несчастья-то на общее хозяйство-то свалились — так все и смекнули мужики, чьих рук дело было. Кто порчу пускает. Ну и решили своим судом с ведьмой поступить; На собрании вроде про то порешили и проголосовали промеж себя даже — во как! Вода-то в том роднике испокон века крещеная была, понял, Саныч? Еще с царских времен там ердань на Крещение поп благословлял. А ведьмам такая вода — хуже кислоты. Ну и сунули туда мужики колдовку пятками вверх, чтоб больше уж никому не вредила. А после не стали ту воду пить — брезговали: опоганила ведьма родник. Отравила собой. Потому плитой-то яму ту и придавили. А колхоз-то сразу выправился после того случая, в гору пошел. Перед войной уж в передовых ходил, да и после войны. Я пацаном помню: когда Гагарин-то полетел, как раз я про ведьмин родник, что под горой, от бати и услыхал.

Молоковоз разворачивался у магазина. Очередь воспрянула духом. Катя поискала глазами в толпе рассказчика Колоброда. Он со товарищи уже штурмовал пивной прицеп. Катя усмехнулась: каких только историй не услышишь в подмосковных поселках. От Москвы рукой подать, а самых диких суеверий и сказок в этих местах среди местных — пруд пруди. Ее особенно позабавили вехи подслушанной в очереди страшилки: коллективизация, НКВД, колхозное собрание, расправа с ведьмой и полет Гагарина — все в одной истории. Ничего не скажешь: причудлив народный фольклор.

После завтрака они с Ниной безуспешно пытались настроить телевизор. Нине смерть как хотелось посмотреть итальянский сериал. Но ламповый «Рубин», кроме ряби, не показывал ничего.

— Проклятый ящик! — Нина в сердцах швырнула моток антенны на пол. — Слушай, Александра Модестовна обещала прислать нам своего умельца по технике, да, видно, позабыла со всеми этими событиями. Пойду ей напомню. А то без телика одичаем вконец.

— Я с тобой, — Катя многозначительно посмотрела на подругу. Та кивнула: ага, понимаю, вот и повод навестить соседей, пообщаться с ними по просьбе Колосова поближе.

Калитка дачи Чебукиани была закрыта на замок изнутри. Им пришлось долго стучать, прежде чём их услышали. Открыла сама Александра Модестовна. Она была одета в легкий цветастый сарафан. В саду под липами стояли полосатые шезлонги и низкий столик, на котором валялось неоконченное рукоделие: вязанье. На спинке одного из шезлонгов висела соломенная шляпа.

— Загораю, девочки, доброе утро, — поздоровалась Александра Модестовна. На просьбу Нины она наморщила лоб: — А, Володя… Я скажу ему. Он к вам зайдет. Сейчас он на сеансе. Юля с ним занимается. Как освободится, он заглянет к вам, посмотрит, что там с вашим телевизором.

Катя поняла, что вдова художника имеет в виду того «красавца», что был у нее в гостях. Этот человек совсем не походил на телевизионного мастера. Катю удивило и слово «сеанс». Она посмотрела на дом: чем же этот тип и Юлия Павловна там занимаются, а?

— Представляете, за Костей рано утром приехала милиция! Он в шоке: завтра похороны, а его, словно вора, тащат повесткой на какой-то допрос. — Александра Модестовна выглядела обеспокоенной и раздраженной. — И я в шоке: он до сих пор оттуда не вернулся! Катя, вы юрист по образованию, мне Ниночка говорила, скажите: разве они имеют право так бестактно и нагло себя с ним вести?

— Человек умер, Александра Модестовна. Милиция обязана разобраться в причинах. Это их работа.