Все оттенки черного

— Слушай меня теперь. — Колосов на этот раз внешне был спокоен и холоден как лед, хотя сердце в труди его бешено колотилось. — Слушай меня очень внимательно. Готовься к тому, что ты отсюда не выйдешь ни сегодня, ни завтра, ни через месяц, ни даже через год. Два эпизода, по которым мы в прошлом году так детально и подробно с тобой беседовали, лягут в основу твоего обвинения. Мы сразу же сообщим в прессу, на радио, на телевидение, что нами задержан подозреваемый в детоубийствах фигурант. Нынешний май-горский эпизод пойдет довеском по совокупности преступлений. Мы начнем допрашивать по этому делу о трех убийствах всех, кто когда-либо… слушай меня, я сказал! Кто обмолвился с тобой хоть словом. Всех преподавателей «Олимпионика», всех учеников, их родителей, обслуживающий спортшколу Персонал от сантехника до вахтера, твоих однокашников по институту физкультуры, твою личную клиентуру, с которой та занимался в частном порядке. Мы будем допрашивать твоих знакомых по Жуковскому — всех до единого человека, начиная со школы, в которой ты учился давным-давно. Вызовем повесткой в прокуратуру всех соседей по дому, в котором живет твоя мать, вызовем гражданок Свиридову, Павлову, Яковинскую. Видишься еще не позабыл фамилии твоих подружек. А также твоих московских зазноб: Львову Викторию — ничего, что проститутка по вызову, они таких клиентов, как ты, с плеткой и ошейником, в особой картотеке держат. А также некую Лилечку-Бутон из массажного кабинета…

Лицо Ищенкова окаменело. Колосов назвал имена еще двух женщин. С каждым новым именем Ящер бледнел от ярости и гнева.

— Каждому из этих свидетелей по делу, каждому, я это особо подчеркиваю, Ящер, мы сообщим, что ты подозреваешься в убийствах двух мальчиков десяти и одиннадцати с половиной лет. Детали убийств просочатся в газеты. Будет организована специальная утечка информации, и тысячи людей прочтут твою фамилию рядом с описанием того, что вытворялось в подвалах с детьми. Уголовное дело после всех экспертиз, в том числе и судебно-психиатричеекой, а в Сербского очередь полугодовая, этак примерно месяцев через четырнадцать мы направим в областной суд. И там… Я отлично знаю, что ты думаешь на этот счет. Так вот, Ящер, слушай внимательно, что я скажу: даже если в суде тебя оправдают — присяжные там или не присяжные, МНЕ ЭТО все равно, — это произойдет после полутора лет сидения в изоляторе, где, заметь, каждый зек до последней приблудной «шестерки» будет знать, по каким статьям ты обвиняешься. Даже если после всего этого тебя оправдают в суде, ты выйдешь из зала без наручников с формулировочкой «оправдан за недостаточностыо доказательств вины», ты можешь представить, как дальше сложится твоя жизнь среди людей, которые все будут знать: ты убиваешь их детей. И убиваешь так умело, что доказать это очень трудно.

— Зачем ты это делаешь? Зачем ты ЭТО делаешь со мной? — Ищенков закрыл глаза. Казалось, он был дальше не в силах смотреть на начальника отдела убийств. — Зачем ты меня уничтожаешь? Ответь мне! Я никого не убивал! Никогда, никого!! Я тебе тысячу раз говорил: я не был в Сахарове, не был и в Красногвардейске, точнее, был, но… Это же роковая случайность, я ездил за стройматериалами, я… я же не убивал. Я даже не знаю, кого убили вчера на этой чертовой горе! Я не знаю, понимаешь ты это, нет?! Не знаю!

Колосов видел: Ищенков поверил в то, что услышал. И запаниковал, как, впрочем, и в тот, их самый первый, раз. Клеймо детоубийцы — кому в здравом уме захочется носить его на себе всю жизнь, даже имея в кармане справку о прекращении уголовного преследования?

— Что ты молчишь? Ответь мне! — Ищенков рухнул на стул. — Я хочу знать, почему ты меня уничтожаешь, сживаешь со света? Что я тебе сделал? Что?!

— Ты неверно сформулировал последний вопрос. Ты плохо меня слушал. Мне еще раз тебе повторить?

Ищенков замер. На висках его выступили капли пота. На лбу вздулась вена. Он сжимал и разжимал кулаки, словно мял невидимое тесто.

— Вопрос твой должен прозвучать так. — Колосов выдержал долгую паузу. — « Что я должен сделать, чтобы этой полной катастрофы с моей жизнью не случилось?»

Ищенков встал со стула. Потом снова сел. Лицо его пошло багровыми пятнами. Колосову вспомнилось: Катя и ее приятельница не раз говорили ему о красоте Ищенкова. Странно, что именно считали они в нем красивым? Видели бы они Ящера сейчас…

— Что, что я должен сделать, чтобы этого не произошло? — Это был шепот, едва слышный свист полураздавленной змеи из подземелья…

Начальник отдела убийств молча ждал.

— Что я должен сделать, чтобы этого не произошло?!