Всё о Ниро Вульфе. Том 3

— Я расспрошу его об этом. — Я положил руки на стол. — И теперь, главное, на что я больше всего рассчитываю, если вы желаете мне помочь. Похоже, что объяснение смерти Фэйт Ашер нужно искать в ее прошлом, до того, как она попала сюда. А может быть, и после того, как она покинула «Приют», тогда вы не можете этого знать. Она пробыла здесь около пяти месяцев. Вы сказали, что стараетесь задавать девочкам как можно меньше вопросов относительно их прошлого, но, по-видимому, они откровенничают с вами, не так ли?

— Не все, но некоторые бывают откровенны.

— Естественно. И, конечно, вы держите их откровения в тайне. Но Фэйт умерла, и вы сказали, что готовы помочь мне. Может быть, она вам что-нибудь рассказывала? Назвала имя человека, из-за которого оказалась здесь…

Я обязан был задать этот вопрос. Миссис Ирвин была достаточно проницательна, чтобы понимать, что это был самый важный вопрос, на который детектив хотел бы получить ответ, — относительно прошлого Фэйт Ашер, и если бы я его не задал, она могла бы удивиться и, поразмыслив, прийти к выводу, что я не задал этого вопроса потому, что знал ответ. Шансов на то, что она знает имя соблазнителя Фэйт, было очень мало, если судить по ее поведению и по тому, как она сказала, что никогда не слышала об Эдвине Лэдлоу.

— Нет, — отозвалась она. — Об этом Фэйт не обмолвилась ни словом, и сомневаюсь, чтобы поделилась с кем-нибудь из девочек.

— Но ведь она вам что-нибудь рассказывала?

— Очень немногое. Если вы имеете в виду фамилии людей, с которыми она была знакома, и о своих отношениях с ними, — то ровно ничего. Мы беседовали часто и подолгу, и я сделала из этих бесед два вывода. Нет, даже три. Первый, что у нее были интимные отношения, причем весьма кратковременные, только с одним человеком. Второй, что она никогда не видела своего отца и не знала, кто он. Третий, что ее мать жива и Фэйт ненавидит ее. Нет, пожалуй, это слишком сильное слово. Фэйт не такая девушка, которая может ненавидеть. Лучше сказать — испытывала к ней неприязнь. Я пришла к этим трем заключениям, хотя прямо она никогда не говорила об этом. Больше ничего о ее прошлом я не знаю.

— Как зовут ее мать?

— Не знаю. Я уже сказала, у меня нет никаких фактов.

— Как она попала в «Приют»?

— Она пришла сюда в марте, год назад, на седьмом месяце. Без какого-либо сопроводительного письма или звонка по телефону, пришла, и все. Сказала, что знает про наше заведение из газет и журналов. Ребенок родился у нее 18 мая. — Миссис Ирвин улыбнулась. — Я, конечно, не помню на память даты рождения всех детей, но эту знаю, потому что специально проверяла ее для полиции.

— Не может ли быть, что тут замешан ребенок? Я имею в виду — замешан в ее смерти? Кто-нибудь или что-нибудь, связанное с ним или его усыновлением?

— Ни в малейшей степени. Совершенно исключено. Я сама занималась этим. Можете поверить мне на слово.

— Кто-нибудь посещал ее?

— Нет.

— Вы сказали, что она провела здесь пять месяцев, следовательно, покинула «Приют» в августе. Кто приехал за ней?

— Девушки обычно не остаются здесь после родов так долго, но Фэйт чувствовала себя плохо, и ей нужно было набраться сил. За ней приехала миссис Джеймс Роббинс, член нашего правления, и отвезла ее в Нью-Йорк. Миссис Роббинс устроила Фэйт на работу в мебельный магазин Барвика и помогла ей поселиться вместе с другой нашей девушкой, Элен Ярмис. Той самой, что была на приеме во вторник. Может быть, Элен что-нибудь знает… Что вам угодно, Дора?

Я повернул голову. Женщина средних лет и чуть полноватая для своей голубой формы стояла в дверях.

— Простите, доктор, — заговорила она. — Но у Катерины, кажется, начинается…

Миссис Ирвин поднялась с кресла и направилась к двери. Я тоже встал и пожал протянутую мне руку.

— Возможно, что это только прелюдия, — сказала она, — но все равно мне нужно идти. Повторяю, мистер Гудвин, я желаю вам успеха, хотя не завидую вашей работе… Извините, что я должна спешить.

Я поклонился и хотел сказать, что не поменялся бы местами с ней или Катериной. Надевая пальто, я подсчитал, что если она работает здесь пятнадцать лет и еженедельно имеет одну Катерину, то всего их будет семьсот восемьдесят. По дороге к машине я тревожился, что снова встречу девушек на узкой аллее. Но, к счастью, они появились на площадке, как только я сел за руль. Лица у них порозовели еще больше, и они тяжело дышали. Одна из них пропела: «О, вы уже уезжаете?» А другая крикнула: «Почему бы вам не остаться к обеду?» Я ответил, что заеду в другой раз. У меня было поползновение сказать им, что Катерина принялась исполнять свою главную роль в жизни, и посмотреть, как они на это прореагируют, но решил, что это будет бестактно, и, когда они ушли с дороги, нажал на газ. Они хором пожелали мне счастливого пути.

8