Все не так

– Да ты бы сама попробовала с ней поговорить! Из нее слова не вытянешь. Молчит, как воды в рот набрала, только кивает, если согласна, или мотает головой, если не согласна. Вот и все наши разговоры.

– Слушай, Фролов, ты действительно идиот или только делаешь вид? – Нана обворожительно улыбнулась и отщипнула одну ягодку от пышной виноградной грозди.

– Я действительно идиот, и я тебя честно предупреждал, что сыщик из меня – как из дерьма пуля.

– Да я не об этом. Я о девочке, о Дане. У нее очень серьезные проблемы.

– Тоже мне, открыла Америку! – фыркнул я.

– Ты не дослушал. У нее очень серьезные проблемы, настолько серьезные, что она наотрез отказывается их обсуждать, потому что ей невыносимо не только говорить о них – даже думать о них ей больно. Она стесняется сама себя и стесняется своих проблем, поэтому молчит, когда речь идет о ней самой. А если разговаривать с ней о чем-то другом? Вот тот второй, Артем, да? Он разве говорил тебе, что с Даной трудно общаться, что она с ним не разговаривает?

– Нет, – удивленно ответил я.

В самом деле, Артем ни о чем таком не упоминал, наоборот, рассказывал мне, что она хорошая девчонка, очень толковая и добрая и что он искренне к ней привязался. Разве можно привязаться к неразговорчивой буке?

– Правильно, – кивнула Нана. – Потому что он разговаривает с ней о чем угодно, только не о ней самой и не о ее проблемах. О математике, физике, истории, литературе, филологии – обо всем, что не имеет лично к ней отношения и что можно обсуждать без всяких опасений, что разговор вывернет на болезненную для нее тему. Если бы ты пошевелил мозгами и задал ей пару вопросов о ее родственниках, она бы прекрасно тебе ответила, потому что это не опасно.

– Да ну, – хмыкнул я недоверчиво, – много ты понимаешь. Ты ж не видела ее и вообще там не была. Между прочим, у этой Даны с головой не все в порядке, можешь мне поверить, так что все твои умные рекомендации пролетают мимо кассы, они рассчитаны на нормальных девчонок, а она точно ненормальная.

– Это с чего ж ты взял? – Нана приподняла густые темные брови.

– А с того, Нана Константиновна, что она, например, стесняется своих родственников, а меня, постороннего, молодого и красивого, не стесняется совсем. Ну ни капельки. Готова лежать передо мной с голой грудью и в одних, с позволенья заметить, трусах и при этом страшно беспокоится, что кто-нибудь из родни зайдет и увидит ее голой. Ну и как тебе такой заворот?

– Да никак, – она пожала плечами, – все вполне укладывается в схему. Ее родные наверняка постоянно шпыняют ее тем, что она толстая, жирная, неуклюжая, неповоротливая и так далее. Думаешь, ей приятно такое слышать каждый день? Вот она и защищается. А от тебя защищаться не надо, ты, если я правильно поняла твой рассказ, не позволил себе ни одного нетактичного замечания относительно ее внешности. Ведь не позволил?

– Вроде нет. Во всяком случае, я старался.

– Молодец. Видишь, она даже на весы вставала с закрытыми глазами и не захотела услышать страшную для нее цифру, а ты вовремя сообразил и не стал нагнетать, ничего вслух не сказал. И дальше так действуй. Завтра, например, если вес уменьшится хоть на сто граммов, изобрази бурную радость по этому поводу и делай акцент именно на том, что ушли целых сто граммов – ура! А абсолютные цифры по-прежнему не называй. Это был правильный тактический ход. Просто удивительно, как ты сам-то додумался до такого. Иногда тебя, Фролов, посещают светлые идеи.

– То есть ты меня, надо полагать, похвалила, – уточнил я на всякий случай. – То идиотом обзываешь, то хвалишь.

– Кнут и пряник, Пашенька. Идеальный способ управления такими балбесами, как ты.

– Ладно, раз ты такая умная, тогда посоветуй, как себя вести, если завтра вес не уменьшится или даже увеличится.

– Во-первых, ты всегда сможешь соврать. Дана же не смотрит на весы, так что ты ничем не рискуешь. Если главное – простимулировать ее к правильному образу жизни, то и ложь не грех. Во-вторых, можно найти сто пятьдесят объяснений тому, что это не только нормально, но даже и очень хорошо: дескать, нетренированному организму тяжело от новой нагрузки, сердце не справляется и задерживается вода, то есть возникает отек. Запомни, Паша, мы, бабы, трудностей не любим, зато мы очень любим положительные эмоции. Если от занятий с тобой у Даны будут сплошные положительные эмоции, она все выдержит и все выполнит. Обманывай, говори комплименты, нагло льсти – все, что угодно, только чтобы она верила в то, что она не безнадежна и у нее все получится.

– Думаешь? – засомневался я.

– А ты попробуй – увидишь. И еще одно: заканчивай свои стрелялки в свободное время.

– А что прикажешь делать? Канта с Гегелем читать, повышать свой культурный уровень? – съехидничал я.

– У тебя есть старушка Анна Алексеевна, вот ею и займись.

Я чуть не поперхнулся.

– То есть ты хочешь сказать, что я должен выпытывать интересующую тебя информацию у стариков и детей?