Всё не так

— Почти, — снимая сапоги спокойно ответила Алёна, — я разбила машину, испортила дорогущую шубу. И, кстати, знакомься, это Диана Ларина. Дочь Максима и Юли. Она сегодня ночует у нас.

Иван ошарашенно посмотрел на девочку и смерил жену тяжёлым взглядом, выражавшим: "Какого черта?" На хмуром лице читалась тревога, досада и… обречённость? Вообще не похоже на самоуверенного Ивана.

— Юля тут?

— Да, в больнице. Она в меня врезалась. Ларин её сейчас оперирует. Диана боится одна. Я предложила переночевать у нас. Ты ведь не против?

Глаза и выражение лица Ивана просто кричали, что он против. Смятение, растерянность, уязвимость, гнев — дикий коктейль эмоций плескался в его стальном взоре. Но вслух ничего сказать он не посмел. Просто пожал плечами.

— Вот и славно, — с видом победительницы проговорила Алёна, — Диана, пойдем поищем тебе во что переодеться, потом в душ. Ты, наверное, голодная? Я разогрею ужин. Да и мне бы тоже не мешало ополоснуться, а то как будто из окопа.

Освежившись, Алёна разложила по тарелкам блины с начинкой. Иван сидел во главе стола и брезгливо разглядывал Диану, как какую-нибудь лягушку. Не опасно, но весьма противно. А девочка, в свою очередь во все глаза смотрела на Алёну, как будто пытаясь что-то вспомнить.

— Алёна, а вы давно знакомы с моими родителями?

— Ну, как бы это сказать. С твоей мамой мы познакомились примерно 16 лет назад, и с тех пор не виделись. А твоего отца я знала и раньше… Мы с Максимом…

— Учились вместе, — перебил жену Иван.

— Да. Учились. И работали, — подтвердила Алёна.

— А вот сейчас вы смыли косметику, — продолжила Диана, — и я вспомнила, где вас раньше видела.

— И где же? — поинтересовалась Алёна.

— Ваша старая фотография лежит у папы в бумажнике.

За столом воцарилось неловкое молчание. Щеки Алёны вспыхнули алым румянцем. Она опустила глаза в тарелку и сосредоточенно кромсала ни в чем не повинный блинчик.

На лице Ивана заиграли желваки. Он нервно положил на стол нож и вилку и, смерив Диану уничтожающим взглядом, молча вышел из комнаты.

Девочка озадаченно посмотрела ему вслед.

— Опять я что-то не то ляпнула… Папа всегда меня за это ругает. Говорит, чтобы я сначала думала, потом рот раскрывала… Извините…

Алёна вздохнула.

— Ты затронула больную для моего мужа тему.

— Я уже поняла. Вы ведь не просто однокурсники с моим отцом?

— Диана, мне тоже не слишком приятно это обсуждать, — зябко поёжилась Алёна, — Да, когда-то давно мы с твоим отцом встречались. Потом разошлись. Он женился на твоей матери, я вышла замуж за Ивана. У него родилась ты, у меня сын — Матвей. Всё.

— Так ведь это было давно. Уже пора перестать так остро реагировать.

— Иван — жуткий собственник. И характер у него тяжёлый. Поэтому постарайся завтра его не злить. Продержись до вечера, а там папа тебя заберёт. Если хочешь что-то спросить, звони мне. А по бытовым вопросам обращайся к Матвею. Вы утром познакомитесь. Пойдем, покажу тебе твою комнату.

Иван.

Иван сидел на кровати в их с Алёной спальне спиной к двери, уставившись в одну точку. Невесёлые мысли крутились в его голове.

Грёбаный Ларин. Фотографию, значит, всю жизнь хранил. Надеялся на что-то. И потихоньку подбирается к его жене всё ближе. О чём таком они сегодня разговаривали, что ему не нужно знать?

С появлением Макса все пошло наперекосяк. Алёна стала другая. Задумчивая, вся в себе. Перечить начала. Медленно, но верно ускользает. И удержать сложно. Утекает, как песок сквозь пальцы. По чуть-чуть, незаметно, но неумолимо.

Давить сегодня начал — убежала из дома и чуть не убила себя. По спине Ивана прошел неприятный холодок. Да хрен с ними, с этой машиной и шубой, не последние. А вот если бы с ней что-то случилось — не пережил бы.

И Юлька эта откуда взялась? Столько лет не появлялась, а тут вдруг прикатила. Лишь бы рот свой раскрывать не начала. Надо её немного постращать.

Опять же, дочка эта Ларинская со своей подростковой непосредственностью. Как будто специально готовилась. Бесит. И в воздухе висит предчувствие неминуемой беды. Интуиция Ивана практически никогда не проводила. Завтра нужно встретиться с Юлькой. Напомнить кто оплатил банкет.

На пороге появилась Алёна в шелковой ночной рубашке.

— Не спишь ещё? Таблетки не забыл выпить?

— Не надо ко мне относиться как к пациенту, Алёна. Я твой муж, всегда помни об этом.

— Забудешь тут…

Иван подошёл со спины, уткнулся носом в изгиб шеи, полной грудью вдохнул её запах. Губы дотронулись до нежной кожи. Руки сами заскользили по гладкой ткани.

— Иди ко мне, — жарко прошептал он прямо в ухо.

— Вань, не сегодня. Устала, как гончая. Давай спать.

— Сегодня, Алёна, сейчас, — Иван развернул жену лицом к себе, расстегнул заколку и запустил пальцы в шелковистый глянец волос. Светлые пряди заструилась в руках. Он испытывающе заглянул в зелёные глаза, сияющие в свете ночника. Они были пусты. Неживая холодная кукла. Ни малейшего проблеска желания. Лишь безмерная усталость и обречённость.