Все мы злодеи

Плюс, между ней и Финли была история. Это должно было что-то значить.

— Мы могли бы вступить в бой, — медленно произнесла Бриони. — Но я бы предпочла заключить сделку.

Глаза Финли сузились, но он не сразу заставил ее замолчать. Бриони решила считать это победой. — Что за сделка?

— Я отдам тебе Меч. Но ты должен кое-что сделать для меня взамен.

Некоторое время он молча взвешивал ее слова. Зная Финли, он вступил в турнир с подробной стратегией, которая, как она знала, включала Меч. Но это не относилось к ней. А гибкость никогда не была сильной стороной Финли.

— Чего ты хочешь? — подозрительно спросил он.

— Я хочу присоединиться к вашему союзу.

— Почему? Твоя сестра отказала нам.

— Я не моя сестра, — сказала Бриони, стараясь не задаваться вопросом, как дела у Иннес, в безопасности ли она.

— Откуда ты знаешь, что я просто не наброшусь на тебя, как только у меня будет Меч?

— Я доверяю тебе.

Бриони вспомнила их разрыв. Как сильно это преследовало ее. Несомненно, это преследовало и его тоже. — Ты всегда держишь свое слово. И я не думаю, что ты на самом деле хочешь меня убить.

Финли уставился на нее через кратер, вересковые пустоши вокруг них молчали и ждали, Кровавая Пелена ржавым пятном простиралась по небу над ними. Его заклинания светились силой, но он ничего не использовал. Он застыл, как будто сделан из камня.

— Хорошо, — пробормотал он, после того, что казалось вечностью. — Я даю тебе свое слово.

Бриони вздохнула с облегчением. — Правда?

— Если ты позволишь мне забрать Реликвию, я отведу тебя обратно к нашему Ориентиру. Но я не могу гарантировать, что они позволят тебе остаться.

Это была опасная авантюра, но это лучшее, на что она могла надеяться.

— Хорошо, — сказала она, отступая.

В тот момент, когда Финли коснулся рукояти, красный свет, исходивший от магических камней, встроенных в лезвие, закружился вокруг него, а затем погрузился в его кожу. Финли поднял Меч с торжествующей улыбкой, и первой мыслью Бриони было, что Финли выглядел завершенным, держа его, как будто он был сделан для него.

Второй ее мыслью, когда он повернулся к ней, было то, насколько беззащитной она действительно была сейчас.

— Я помню, что я сказал, когда мы расстались, — сказал он ей, высоко подняв оружие. — Но я хочу, чтобы ты знала, что я передумал.

Сердце Бриони дрогнуло от страха. Она попятилась от него, проклиная себя за то, что полагалась на старые чувства и неуместное доверие.

Но затем Финли ухмыльнулся, обнажив зубы, окрашенные в малиновый цвет в свете, исходящем от лезвия, и указал на вересковые пустоши.

— А теперь давай пойдем.

Бриони подумала о бегстве, но ей больше некуда было идти. И пока Финли вел их сквозь темноту, Бриони надеялась, что не окажется дурой, следуя за ним.

Монастырь располагался очень близко к краю Кровавой Завесы. Во время турнира его руины превратились в здание из крошащегося камня, которое выглядело скорее обветшалым, чем величественным, даже несмотря на силу высшей магии, проходящую через него. Он был построен на том, что теперь было сплошным болотом, и за столетия здание неравномерно погрузилось в неустойчивую, суглинистую почву под ним. Это был один из крупнейших Ориентиров с разумными защитными свойствами, и именно это место Финли, Элионор и Карбри выбрали в качестве своей крепости для турнира.

Хотя монахи не жили там с тех пор, как первый турнир превратил Ориентир из обычных зданий в сооружения высшей магии, следы их присутствия остались — в ухоженных садах перед домом, в статуях и фонтанах во внутреннем дворе и в маленьких, простых спальнях, которые они построили для себя, вделанных в стены здания, как крошечные кельи.

Именно в одной из таких спален Бриони теперь оказалась, лишенная всех своих заклинаний, совершенно беззащитная, пока Элионор, Карбри и Финли спорили о ее судьбе.

Бриони ожидала этого спора, но не была готова к тому, сколько времени это займет: до тех пор, пока утренний свет не проник в грязные окна. Прошедшее время заставило страх вспыхнуть в ней, как хорошо разожженное пламя, подпитываемое слишком многими опасными мыслями.

Что она приняла неправильное решение не только довериться Финли, но и вообще участвовать в турнире. Что если она умрет здесь, то умрет предательницей своей семьи. Своей сестры.

— Мы не можем ей доверять, — пожаловалась Элионор. — Она твоя бывшая. У нее больше причин желать твоей смерти, чем у кого-либо другого.

— Я здесь если что.

Бриони сидела на грубой каменной плите, которую монахи, очевидно, использовали в качестве кровати, прижавшись спиной к стене. Она почти не спала, у нее болела голова, а босые ноги были отвратительны. Она умирала от желания выпить стакан воды и переодеться. Она также была возмущена намеком на то, что она была жестокой бывшей девушкой — она даже не пыталась наложить заклинание на Финли после того, как они расстались. — Я позволил вам посадить меня в тюрьму. Я добровольно отдала свои заклинания. Что еще вы хотите, чтобы я сделала? Дать «Торжественную клятву»?