Все могло быть иначе

Дэвид почувствовал себя здесь чужим.

— Я думаю, нам было бы лучше пройти в холл, там все и обсудим, — сказала Кэрли, повернувшись к Андреа. — У тебя все в порядке?

— Ах, конечно. Что могло случиться с хорошей и покладистой девочкой?

Дэвид шагнул ближе.

— Пожалуйста, мы не могли бы пройти в дом?

— Мы сейчас ложимся спать… — ответила Кэрли.

— Я хочу, чтобы он был здесь, — решительно заявила девушка.

— По какой причине…

— То, что я скажу тебе сейчас, затрагивает и его.

— Не понимаю, как что-либо здесь может касаться Дэвида?

— Мам, я знаю.

— Что ты знаешь?

— Она вчера нечаянно услышала нас, — уточнил Дэвид умоляющим голосом.

Мать посмотрела дочери в глаза, ожидая подтверждения.

— Какая жалость.

— Да, мама, ты права. Но было лучше, если бы ты рассказала мне обо всем сама и намного раньше.

— Не говори со мной так, — вскипела Кэрли, но голос у нее был скорее испуганным, чем раздраженным.

Дэвид был вне себя от гнева. Он взял Андреа за руки и повернул к себе лицом.

— Не собираешься ли ты разбудить весь дом и всех соседей?

— Какая разница? — спросила она, зло смотря мимо Дэвида на Кэрли. — Рано или поздно, они и так все узнают.

— Не знаю, как твоя мать, но я хотел бы, чтобы это случилось позже, — стараясь говорить тихо, заметил Дэвид.

Он провел ее через холл в гостиную. Завтра будет достаточно времени, чтобы сообщить новость остальным членам семьи. Этой ночью, особенно после заявления Андреа, у Кэрли будет много поводов для размышлений.

Девушка села на софу. Кэрли подошла и присела рядом. Она взяла дочь за руку и сжала ее — Андреа попыталась высвободиться.

— Если бы я только знала, что тебе сказать.

— Ты не должна ничего говорить, — сказала Андреа, отстраненно пожимая плечами. — Дэвид все уже объяснил мне.

— И что же он тебе рассказал? — спросила Кэрли, со все нарастающим волнением.

Если бы было необходимо, чтобы дочка узнала, что Итен ее отчим, то об этом ей конечно должна была сообщить мать. Иначе ребенок подумает, что будто от нее скрывают какой-то секрет.

Андреа взглянула на Дэвида, ища его поддержки. Он убедительно кивнул.

— Он рассказал мне, как вы сильно любили друг друга, а когда ты почувствовала, что беременна мной, не сказала ему, так как боялась, что он бросит школу, чтобы найти работу и содержать нас.

Кэрли сжалась — эти слова прозвучали эхом высказанного сегодня утром Дэвиду. Ей безумно захотелось, чтобы Дэвид объявил Андреа, что он уходит из их жизни, чтобы заниматься своей карьерой. Такая или чуть измененная версия, с которой согласился Дэвид, была убедительной и не столь романтичной для пятнадцатилетней девочки.

— Что еще он сказал тебе?

Андреа смутилась.

— Что он любит меня.

У Кэрли перехватило дыхание.

— Внезапная любовь не делает мужчину отцом, дорогая моя. Постоянная забота и совместная жизнь — вот что важно для любого ребенка.

— Папа никогда не относился ко мне так, как к Эрику и Шону.

Девушка высвободила руку.

— Ты не права, дочка.

Ее слова прозвучали в напряженной тишине.

— Отношения любого отца с сыном и дочерью никогда не бывают одинаковыми.

— Мама, это не так, и ты знаешь. Ты можешь убедиться, что отец любит моих братьев больше, чем меня, если хотя бы понаблюдаешь, как он смотрит на них. На меня он никогда не смотрит так ласково.

— Что я могу еще сказать, чтобы убедить тебя в неправоте?

— Ничего.

Кэрли протянула руку и нежно погладила Андреа по голове.

— Так много произошло за эти два дня. Ты почувствуешь себя по-другому, как только Дэвид уедет, и наша жизнь вернется в свое обычное русло.

Девочка оттолкнула руку матери.

— Ты совсем не понимаешь меня. Если бы понимала, то не говорила бы так. Моя жизнь теперь никогда не будет такой, как прежде.

Кэрли чувствовала себя как человек, пытающийся выбраться из глубокой ямы, выкопанной в песке.

— Это только сейчас так кажется, пройдет время и ты почувствуешь себя по-другому.

Она действовала неправильно, произносила не те слова. Андреа имела право спрашивать, злиться и верить, что ее жизнь сейчас изменится.

— А Эрик и Шон знают? — спросила она.

— Конечно, нет.

— А бабушка Барбара?

Кэрли чуть заколебалась.

— Как ты могла ей сказать, а мне нет? — гневно спросила Андреа.

— Никто ей не говорил, она сама догадалась.

— Каким образом?

Вмешался Дэвид.

— Твоя бабушка знала, как сильно твоя мама и я любили друг друга.

Андреа подумала немного.

— Как случилось, что бабушка догадалась о том, что произошло, а вы нет? — задала она вопрос Дэвиду.

— Я был так увлечен своими делами, что не замечал ничего другого, — ответил он с грубоватым достоинством.

— А кто еще знает? — спросила она, вновь обращаясь к маме.

— Дедушка Вэлли.

С трудом сдерживая раздражение, Андреа тихо спросила:

— Кто еще?

— Больше никто, — ответила Кэрли.

— Я чувствую себя игрушкой — все вы, похоже, смеялись надо мной у меня за спиной.

— Довольно, — строго сказала ее мать. — Ты многое не понимаешь, и я не разрешаю тебе вмешиваться в отношения взрослых людей.

— Вы даже не собираетесь объяснить, кто из вас кем приходится мне? — спросила Андреа. — Не смотря на то, что я достаточно уже выросла и могу быть самостоятельной.

— Нет.

— Почему?