Читаем Все могло быть иначе. Альтернативы в истории России полностью

В составе Русской Армии было образовано три Армейских корпуса: 1-й (бывший Добровольческий) под командованием генерала А. Кутепова, 2-й (бывший Крымский) — генерала Я. Слащева, 3-й — генерала П. Писарева. Кавалерия распределилась в корпус генерала И. Барбовича, бывшего ротмистра, эскадронного командира, получившего Георгия за то, что 20 апреля 1915 г. «атаковал и изрубил две роты австрийцев, занимавших очень выгодные позиции», в Донской казачий корпус и Кубанскую казачью дивизию [6].

В один из весенних дней 1920 г. после обедни из кафедрального собора в Севастополе к Нахимовской площади двинулся крестный ход во главе с епископом Вениамином. По дороге в него вливались потоки крестных ходов из других церквей. По периметру площади выстроились войска. Толпились группы высших чинов и представители союзнических миссий. Окна, балконы, даже крыши домов были забиты зрителями. Начался торжественный молебен.

По его окончании епископ Вениамин огласил указ Правительствующего Сената: «Проникнутая беззаветной любовью к Родине, решимость не знавшего поражений и заслужившего всеобщее доверие генерала Врангеля принять на себя великий подвиг… обязывает всех истинных сынов сплотиться вокруг него в служении святому делу спасения Родины…. С непоколебимой верой в нового народного вождя, которому отныне принадлежит вся полнота власти, военной и гражданской, без всяких ограничений».

В ответном слове Врангель выразил уверенность в успешном выполнении возложенной на него миссии. «Я верю, что Господь не допустит гибели правого дела, что Он даст мне ум и силы вывести армию из тяжелого положения. Зная безмерную доблесть войск, я непоколебимо верю, что они помогут выполнить мой долг перед Родиной, и верю, что мы дождемся светлого дня воскресения России»[124]. 20 мая Врангель обнародовал воззвание:

«Слушайте, русские люди, за что мы боремся. За поруганную веру и оскорбление ее святыни. За освобождение русского народа от ига коммунистов, бродяг и каторжников, вконец разоривших Святую Русь.

За прекращение междоусобной брани. За то, чтобы крестьянин, приобретая в собственность обрабатываемую им землю, занялся бы мирным трудом.

За то, чтобы истинная свобода и право царили на Руси.

За то, чтобы русский народ сам выбрал себе Хозяина. Помогите мне, русские люди, спасти Родину»[125].

На чем базировалась вера Врангеля? Вот что он говорил В. Шульгину: «Если уж кончать, то, по крайней мере, без позора. Когда я принял командование, дело было безнадежно. Но я хотел хоть остановить это позорище, это безобразие, которое происходило. Уйти, но хоть, по крайней мере, с честью. И спасти, наконец, то, что можно. Я добиваюсь, чтобы в Крыму, чтобы хоть на этом клочке сделать жизнь возможной, показать остальной России — вот у вас там коммунизм, т. е. голод и чрезвычайка, а здесь идет земельная реформа, вводится волостное земство, заводится порядок и возможная свобода. Никто тебя не душит, никто тебя не мучает. Отнятые у большевиков губернии будут источником нашей силы, а не слабости, как было раньше. Втягивать их надо в борьбу, чтобы они тоже боролись, чтобы им было, за что бороться».

Судя по всему, Врангель из прежних неудач белого движения вынес уроки. Принципиальной ошибкой своих предшественников он определил «демагогию», направленную на привлечение симпатий населения, но без намерения и при отсутствии какой-либо возможности их практического воплощения. По мнению Врангеля, увлечь массы на борьбу должны были не только намеченные (в «пределах фактически возможного»), но и реализуемые меры, разрешающие «наиболее назревшие вопросы государственной жизни».

Врангель добился полного контроля над Крымом. Главным его успехом было никак не дававшееся Деникину обустройство тыла. Достигнуто это было в предельно сжатые сроки решительными мерами — урегулировав отношения с различными народностями и призвав на помощь ту общественность, которая желала работать, а не болтать, врангелевское правительство за три недели выработало новые правила земельных отношений между крестьянами и землевладельцами.

Впоследствии, в эмиграции, некоторые политические деятели, главным образом из кадетов, будут упрекать Врангеля за его борьбу в Крыму, по их мнению, безнадежную. Но Врангель отвергал эти упреки и говорил, что его целью было создать в Крыму такую систему, которая показала бы народу, что белые отстаивают его интересы.

Правительство и реформы
Перейти на страницу:

Все книги серии Наша история

Быт и нравы царской России
Быт и нравы царской России

В этой книге представлена дворцовая жизнь русских царей, обычаи и быт царских дворов и русского народа с древнейших времен до начала XX века, включая правление последнего царя.Вместе с рассказом о национальных традициях, обрядах и обычаях в книге широко представлена тема нравственного состояния русского общества, что особенно актуально в наше непростое время, когда в стране отмечается падение нравственности.Сейчас нам как никогда важно знать, какими мы были, чтобы понять, какие мы есть и почему такими стали. Это позволит нам не повторять ошибок наших предков и не чувствовать себя изгоями при интеграции в сообщество цивилизованных стран.В книге также можно найти сведения об армии, торговле, государственном устройстве, религиозных отношениях и т. д., а материал книги расположен так, что позволяет легко найти ту информацию, которая интересует читателя.Книга содержит обширный тематический материал и предназначена для самого широкого круга читателей, в том числе и студентов.«Наше древнее общество ...сложилось путем непосредственного нарождения, без участия каких-либо пришлых, чуждых ему элементов. Варяжское вторжение, изгнание распустилось в нашем быту, как капля в море, почти не оставив следа. Своеобразная сила нашего быта так велика, что самая реформа и можно сказать революция Петра оказалась во многом совершенно бессильною».«Идея самостоятельности, нравственной независимости была нераздельна с идеей самовластия, а еще ближе, с идеей самоволия и своеволия. Вот почему мы, люди другого времени и других понятий о законах нравственности, не имеем права слишком строго судить об этом неизмеримом и безграничном своеволии и самовластии, которое так широко господствовало в нашем допетровском и петровском обществе, и особенно мало имеем права осуждать за это отдельные, а тем более исторические личности, которые всегда служат только более или менее сильными выразителями идей и положений жизни своего общества... Своеволие и самовластие в ту эпоху было нравственною свободою человека; в этом крепко и глубоко был убежден весь мир-народ; оно являлось общим, основным складом жизни».И.Е. Забелин о российской самобытности

Валерий Георгиевич Анишкин , Людмила Валерьевна Шманева

Культурология
Русь и ее самодержцы
Русь и ее самодержцы

Настоящая книга, по сути своей, является справочником, содержит выверенные сведения о возникновении Руси и ее становлении как государства и знакомит читателя с концепциями выдающихся российских историков, в числе которых Н.М. Карамзин, Н.И. Костомаров, С.М. Соловьев, В.О. Ключевский и др.В кратком изложении даны наиболее заметные и значительные события, происходившие на земле русской, например, татарская неволя, семибоярщина, польская интервенция, восстание декабристов и др.Основу книги составляет краткое (справочное) описание периода правления каждого из восьмидесяти самодержцев от Рюрика до Николая II Романова в хронологическом порядке. Кроме того, она снабжена таблицами с генеалогическим древом Рюриковичей и Романовых.Книга предназначена школьникам, студентам, а также всем, кто интересуется историей России.

Валерий Георгиевич Анишкин

История / Образование и наука
Все могло быть иначе. Альтернативы в истории России
Все могло быть иначе. Альтернативы в истории России

Могла ли история России сложиться иначе? В книге повествуется о некоторых «развилках» на историческом пути России, ситуациях выбора из нескольких возможных сценариев, когда судьба нашего Отечества могла обрести другую траекторию. Противостояние Державности и Свободы, спор альтернатив и значимость «исторической случайности», роль исторических личностей, границы «пространства возможного», цена выбора — все это подается в историко-публицистическом контексте. Автор стремится перешагнуть через стереотипы исторического сознания, спровоцировать читателя на размышления, показать, что всякая история — это еще и набор альтернатив, что у России нередко был выбор, возможность хотя бы на время разомкнуть круг чередования реформ и контрреформ, свободы и «казармы», рывков вперед и провалов в прошлое. Для широкого круга читателей.

Владимир Николаевич Шевелев

Фантастика / История / Альтернативная история / Образование и наука

Похожие книги