Все могло быть иначе. Альтернативы в истории России

Парадоксально, но и сегодня Россия — все еще крестьянская страна. По-прежнему в общественном сознании господствуют традиционные крестьянские ценности и нормы поведения. Назовем главные из них.

Во-первых, очень узкий круг взаимного доверия. Доверяют, как правило, только родственникам или близким людям, а это черта крестьянская. В то же время в урбанистическом обществе круг доверия несравнимо шире. Во-вторых, низкий уровень самоидентификации, т. е. осознания человеком собственной роли в обществе и принадлежности к своей культуре. В-третьих, у нас нет строгого этического кода: любой закон можно нарушить, а власть рассматривается как «лицензия» на накопление богатства. Данная особенность мировосприятия также присуща крестьянскому сознанию.

У нас ничего не получится, замечает Мариэтта Чудакова, если мы будем говорить, что не надо ворошить прошлое. Ничего не выйдет. Угли и головешки надо ворошить, чтоб они прогорели. Нужно все назвать своими именами. Особенно смешно вспоминать разговоры десяти-пятнадцатилетней давности: должно пройти несколько поколений, и тогда демократия упрочится у нас сама собой… Смешно! Кто воспитывает сегодняшних школьников? Они становятся хуже, чем были старшие. Потому главным образом, что родители им — или при них друг другу, что дает еще больший «воспитательный» эффект, — объясняют, что «пойми, все — воры, от нас ничего не зависит. В Советском Союзе мы жили хорошо, нам сделали плохо». О чем говорить? Если мы не проделаем очень серьезных вещей по поводу истории России XX в., если мы внятно не подведем ее итоги и это знание не передадим в школы, в образовательную программу, то наше будущее весьма печально[262].

Россия сегодня, в 2005–2008 гг., относительно стабильна, но эта стабильность носит ситуативный характер — сравнительно высокие цены на нефть, усталость народа от потрясений 1990-х гг., жесткая «вертикаль власти» и политическое господство новой номенклатуры, отсутствие политической альтернативы.

Как это ни парадоксально, но подобная стабильность свидетельствует, что Россия идет в будущее, где ее вновь поджидает «прошлое».

Россия прошла процесс «деархаизации», проделала процедуру последовательного «отключения» механизмов воспроизводства традиционного социума и в этом смысле — «осовременилась». Но все это не устоялось. «Институциональные измерения «Современности» здесь еще почти в зачаточном состоянии». Как и в прежние времена, общество выращивает не гражданина, а подданного.

Модернизация, в которой так остро нуждались страна и нация в конце XX столетия, чтобы осуществить главное — переход от индустриальной к постиндустриальной стадии исторического развития в национально обусловленных формах существования, в полной мере вновь не состоялась. Не состоялся прорыв к новым высоким технологиям и экономически эффективным практикам, к новым политически стабильным и социально справедливым формам жизни, к более развитой духовности и на основе этого — к новому человеку с новым, гуманистически более искренним самосознанием и чувством собственного достоинства.

Человек оказался еще менее защищенным базовыми экономическими и социальными условиями жизни для проявления своей истинной индивидуальности, еще менее свободным для того, чтобы оставаться просто человеком. Страна не получила новых источников исторической динамики для прорыва в новое измерение истории.

Мы плохо и выборочно усваиваем исторические уроки, но сказать, что история нас вообще ничему не научила, это все равно, что признать органическую неполноценность нашего национального сознания. И хотя некоторые достаточно серьезные авторы говорят об отсутствии у русских потребности в свободе, с этим трудно согласиться.

История России научила граждан опасаться своего государства, со времен Ивана III и Ивана Грозного наш человек знает, что от государства ничего хорошего ждать не стоит. И люди выбирали свободу — уходили в Сибирь, бежали на Дон, откуда «выдачи нет», эмигрировали.

Сегодня человек имеет свободу выбора в каждой точке своей жизни и свободу преодолевать инерцию истории, в том числе навязанную прошлым опытом. В конце концов, история не злонамеренна, но она безжалостна к тем, кто не совершенствует свои смыслы, свои культурные программы в соответствии с изменяющимися условиями. И опыт показывает, что главная опасность не всегда исходит от внешнего мира. Она может корениться в самом субъекте. За всю нашу долгую историю мы не заметили собственного распада, нравственной деградации, приведшей нас к самой главной форме бедности — бедности наших решений. Мы недостаточно способны искать и находить пути преодоления все более сложных проблем во все усложняющемся мире.

В 1939 г. Уинстон Черчилль, любитель красного словца, определил Советский Союз, как «секрет, завернутый в тайну, скрывающую в себе загадку». Подобная характеристика во многом применима и к нынешней России.