Все могло быть иначе

— Ты очень изменился после переезда в Нью-Йорк. Каждый раз, как я приезжала туда, чувствовала, что какая-то стена растет и растет между нами, преодолеть ее становилось для меня совершенно невозможно. Ты реже стал писать, а когда приходило письмо, то я видела в нем лишь твои проблемы, неудачи и разочарования. Никогда никаких вопросов ни обо мне, ни о том, что со мной происходит.

Она видела из писем, что он как будто забыл о существовании их любви, ее надежд и ее одиночества.

— Мы столько раз назначали день нашей свадьбы, а потом ты вновь и вновь откладывал ее. В последний мой приезд в Нью-Йорк ты вообще забыл об этом, появился лишь перед самым моим отъездом — я не могла больше терпеть такое.

Это была правда, но не вся. Ее любовь, стремление всегда быть вместе в преодолении трудностей не подвергались сомнению.

— Я не забыл тогда о тебе. Ты приехала неожиданно, не предупредив меня. Кэрли, я был так удивлен твоим приездом в те выходные, когда похоронили твоего отца. Если я не смог быть на кладбище в тот день, то скажи мне, ради Бога, как я сумел бы встретиться с тобой, тем более не зная, что ты в Нью-Йорке. В твоем упреке не было и нет никакого смысла.

— Тогда все это было забыто.

— Неужели все, что было тогда между нами хорошего, не в счет.

— Почему же? — Остаток фразы замер на губах Кэрли от звука открывающейся входной двери. Послышался голос:

— Мам?

Кэрли охватила паника.

— Мам, ты наверху?

— Что такое, Кэрли? — спросил Дэвид, заметив, как она дрожит от страха.

— Это Андреа — она не должна видеть тебя здесь.

Кэрли метнулась к двери, но было уже поздно.

ГЛАВА 2

Андреа сразу же заметила испуг матери, потом обратила внимание на незнакомого мужчину. Он держал руки в карманах брюк и от этого, а может от настороженности в глазах, выглядел неуверенным и расстроенным.

— Что происходит? — спросила девочка, тревога матери насторожила ее.

Мать была авторитетом в жизни Андреа. Хоть иногда ее чрезмерная забота наводила скуку. Она всегда была дома, когда дети возвращались, всегда готова была забрать ее и братьев из школы не смотря на то, сколько у них уроков, и когда они заканчиваются, а на выходные она непременно возила их куда-нибудь отдохнуть. Мать была миротворцем в семье, иногда разрешая затянувшиеся споры, а иногда пресекая их в самом начале.

— Ничего, — ответила Кэрли. — Ты напугала меня, вот и все, — она подошла к дочери, слегка обняла и поцеловала.

— Почему ты вернулась домой так рано? Как ты добралась? Ты не заболела?

— Нет, я забыла абонемент на экскурсии, — сказала Андреа, посмотрев на незнакомца, стоявшего позади мамы. — Я пыталась дозвониться, чтобы ты мне его привезла, но никто не подходил. Тогда мне пришлось договориться с Виктором, и он подвез меня домой, — она взглянула на мать с упреком. — А где ты была?

— У меня были кое-какие дела в городе.

Кэрли подошла к холодильнику, вынула абонемент из-под магнита на двери и передала его Андреа. Взяв его, она прижалась к матери, пучок ее волос перекинулся через плечо.

— Кто он? — прошептала она.

Кэрли немного замешкалась с ответом. Андреа почувствовала покалывание в голове, пониже затылка, и звон в ушах. Такое с нею случалось и раньше, когда она заходила в комнату, и разговор между родителями вдруг прекращался. Андреа знала, что разговор шел о ней, хотя они всегда это отрицали. Отец редко говорил с ней. Когда ему что-то не нравилось — ее платье казалось ему узковато или, по его мнению, что-то было сделано не так по дому — то он говорил это не ей непосредственно, а передавал через мать.

Прошло несколько неприятных секунд, прежде чем Кэрли повернулась к Дэвиду.

— Дэвид, познакомься с моей дочерью Андреа, — она снова посмотрела на девочку. — Андреа, это Дэвид Монтгомери.

При упоминании этого имени дюжина кусочков и осколков сложились в голове Андреа в одно целое, и она успокоилась.

— А я знаю кто вы, — сказала девочка улыбаясь. — Вы писатель и раньше жили здесь. Госпожа Роджерс однажды говорила о вас на уроке английского языка. Она рассказывала, что много лет назад вы учились в ее классе.

Учительница сказала больше. Задержав Андреа после звонка, она с глупой ухмылкой просила передать привет господину Монтгомери. Девочка, должно быть, выглядела очень смущенной и молчала, и госпожа Роджерс стала извиняться. Она сказала, что господин Монтгомери, по ее мнению, может навестить папу и маму, поскольку раньше они втроем были очень дружны. До этого времени девочка даже не предполагала, что ее родители могут быть знакомы с кем-то из знаменитостей.

Дэвид улыбнулся и погладил подбородок:

— Она все еще продолжает протирать очки каждый раз, когда ей нужно посмотреть на что-нибудь?

Андреа кивнула в знак согласия, а также от того, что ей было приятно поговорить с известным человеком. Раньше ей никогда не представлялся случай познакомиться с кем-нибудь даже менее знаменитым, если не считать Майкла Дж. Фокса. Это было в ресторане в Кептоне, и тогда она даже попросила у него автограф.

— Носила ли она в то время туфли на трехдюймовой шпильке?

Посмеиваясь Дэвид добавил: