Всё моё добро

--Много потеряем. Так что есть смысл перепотрошить все записи, которые вёл Сергей и всё содержимое его домашнего компьютера. Впрочем, на работе никаких читабельных записей он не оставил, так что придётся навестить его жилище. Чёрт... Он погиб, нас сегодня чуть не задавило грузовиком...

Ольга подошла к Ивановичу и что-то шепнула ему на ухо. Иваныч кивнул.

--Да, Андрей,-- сказал он,-- Ты... иди, пожалуй, отдохни что ли. Тебя вообще стоило бы держать пока что подальше от всего этого.

Андрей попрощался и, развернувшись на каблуках, поспешно покинул комнату, словно давно дожидался разрешения.

--Следи за ним,-- вздохнул Иваныч,-- Он очень толковый специалист.

Ольга нашла Андрея сидящим на ступеньках двумя этажами ниже. Он смотрел на отражение огонька своей сигареты в окне и что-то негромко бормотал.

--Как ты меня нашла?

--По запаху... По лестнице идёт восходящий поток воздуха, так что всё прекрасно слышно.

--Иваныч может объявить мне строгий выговор, если ему этого так захочется... Слушай, шла бы ты отсюда...

--Когда Сергей умер у тебя на глазах,-- Ольга проговорила так, что каждое слово обрело привкус чеканной меди,-- ты не мог понять, почему тебя не накрыло. Почему ты ничего не чувствуешь. Тебе было даже немного неловко, потому что Сергей был тебе близок, а ты даже не испытывал боли. А теперь тебя накрыло. Когда ты наконец осознал, что именно произошло.

--Если ты всё знаешь, то какого рожна тягаешься за мной хвостом?

--Я знаю не всё. Но могу помочь.

--Можешь. Свали отсюда.

--По сути, каждый цвет - это имя цвета, его представление. Нет имени - не будет и самого цвета, краски потускнеют.

--Зачем ты это говоришь?

--Просто так. Есть причина и есть следствие, хотя некоторые утверждают, что есть только следствия, поскольку причина, как таковая нивелируется в силу множественности отдельных своих воплощений. Так, когда я была у моря, то казалось, что небо и вода это одно и то же, нечто беспредельное. Шум прибоя слитый воедино с запахами, какие бывают только там. И ты веришь мне. Там было замечательное утро. У берега моря, и водоросли, выброшенные приливом напоминали...

--Не ерунди,-- Андрей затушил сигарету о мраморную ступеньку,-- Я тебе не верю. По умолчанию. И это свойство - read-only... То бишь - не изменяется.

--Я думаю, что тебе стоит мне поверить,-- сочувственно усмехнулась Ольга и с едва слышным мелодичным присвистом сплела кончиками пальцев замысловатую фигуру.

Андрей вдруг с удивлением заметил, что за пальцами тянется прозрачный шлейф, складывающийся в бесконечный коридор, подобный коридору из двух зеркал. А потом коридор этот вывернулся наизнанку и ничего кроме него не осталось во всей вселенной. Андрей был где-то внутри, он ощущал себя как пульсацию, как свойство материи, распределённое по всей сложной структуре этого нового мира. Здесь, в исказившемся пространстве-времени, его память обрела новые свойства: будучи также вывернутой, она утратила понятие текущего момента, но, зато всё прошлое открылось и было доступно целиком и полностью, мириады образов струились сквозь Андрея-пульсацию и не было ничего утраченного, либо забытого.

Потом вошла Ольга. Она всё ещё была тождественна фрактальной структуре пальцев, ограничивающих этот мир, но, также была и пульсацией, модулирующей Андрея и в этой, второй ипостаси она задавала безмолвные вопросы, которые искажали потоки образов, заставляя их складываться в сложные конструкции, являющиеся ответами.

А потом появилась гравитация. Силовые линии закрутились вокруг невзрачного участка, напоминавшего искрящуюся бездну. Ольга отступила и откуда-то из невообразимых высот наблюдала за тем, как Андрей падает в бесконечную пропасть вместе с белым...

...белым пушистым снегом, который ложится на неразличимые против беззвёздного неба ветви деревьев, на изгибы чугуна и доски скамеек, на столик и расставленные на нём шахматные фигуры.

Монохромность. Тишина.

Андрей подошёл поближе. Не будучи особым знатоком шахмат он не мог предугадать исхода партии: почти все фигуры были на местах.

--Её здесь нет,-- раздался за спиной знакомый голос.

Сергей. Он как всегда немного сутулился и постоянно поправлял оправу. Пластиковые линзы переливались ядовито-бензиновыми оттенками.

--Её здесь нет,-- повторил он, глядя сквозь Андрея,-- Её вообще нет. И никогда не было. Более того, её никогда не будет в том смысле, в котором принято понимать существование. Она определена своим небытием. Если хотите, она нерождённая, но умершая. Это схема. Или стигмат. Но сознание определяется сложностью структуры в той же мере, в которой и сложностью обстоятельств, формирующих эту структуру. С другой стороны, сложные следствия имеют сложную причинную базу. И именно обстоятельства такого рода, при определённой совокупности условий могут однозначно определять начальную парадигму.

Он открыл было рот, чтобы сказать что-то ещё, но его голова раскололась и тело его, нелепо цепляясь за серебристые искры, упало в ноги Андрею. Ольга опустила револьвер.